«Иван Виговский гетман с войском его царского величества запорожским, старшине и черни, из Запорожья вышедшей, также сотникам, атаманам и всему товариществу войска его царского величества запорожского, особенно находящимся в полку Полтавском, желаем доброго здравия от Господа Бога. Не знаем и до настоящего времени, чьим научением и по какому поводу, вышедши из Запорожья, вы чините на нас, все войско его царского величества, безвинные похвалки, обещая отобрать у нас пожитки наши и жизнь. Хотя нам даже уже наскучило слышать о безвинных убийствах, однако мы были терпеливы до тех пор, пока вы, пришедши к Кременчугу и ближним к нему городам, также к Чигирину, не стали грозить нам совершенным истреблением. Побуждаемые этим, мы пошли защищать нашу жизнь, а не проливать христианскую кровь, как уверяет вас в том ваша старшина, возбуждая против нас, и усмирить и отвратить людей своевольных и распущенных от человеческой крови. Мы имели от его царского величества изящный указ, чтобы нам жить без всякой мести, прекратив ссоры и неприятности. И так мы воздержались вследствие указа его царского величества, надеясь, что и вы будете послушны воле его. Однако ваша старшина и теперь, добыв себе какие-то особые грамоты, производит злою ложью возбуждение в среде своих же братий, обходя обманами вашу простоту. В этом вы можете убедиться из той грамоты, которая ныне вновь прислана к нам и ко всей старшине и к черни запорожской через Никифора Хрисанфовича Волкова, дворянина его царского величества; если послать вам список с этой грамоты, вы бы меньше верили; но лучше было бы, если бы вы сами прислали двух рассудительных товарищей, чтоб им прочесть грамоту и чрез них прислать список вам. В той грамоте ясно и основательно пишет его царское величество, что он не дает позволения ни на какие своеволия, но приказывает жить всему товариществу в любви и единении, под нашим послушанием. Можете из того узнать о нашей правоте и истинности, что его царское величество, приняв милостиво и ласково наших послов, Прокопа Бережецкого и Ивана Богуна, отпустил их с милостью, отправив после них с почестью и Григория Лесницкого, миргородского полковника; а Искру [посланца полковника Мартына Пушкаря] с другими, за их плутни и неправду, приказал удержать в столице. А если бы вы этому не поверили, то можете узнать из самого дела, не видя их возврата; его царское величество и к нам писал, что они не будут выпущены до тех пор, покуда не будет челобитья от нас его царскому величеству. А что некоторые из вашей старшины болтают, якобы мы наняли орду для пролития крови христианской, то того они не в состоянии доказать… Сам Барабаш может быть свидетелем нашей ласки и рассудительности к нему, – Барабаш, который хотя перед тем и много дурного сделал нам, однако ничем из своей маетности не был ограблен нами, как он лжет на нас; напротив того, и хлебом и деньгами был вспомоществуем от нас, как и теперь, если бы он оставил тот злой умысел и возвратился к нам, никакого мщения и вражды от нас не увидел бы. Пусть ни он, ни другие не прельщают вас деньгами, присланными его царским величеством в уплату вам за четыре года, которых мы у себя не имеем, да и вы не можете надеяться получить, – спрашивайте их у ваших старшин, которые за все те годы и по настоящее время держат у себя и винные и табачные аренды Полтавского полка, а мы в тех пожитках никакой корысти не имеем и возвратить их не можем. Думайте же да скорее присылайте к нам товарищество, а если этого теперь не захотите сделать, то после не будет времени, потому что война уже начинается»[379]
.Слыша о приготовлении гетмана к войне и о призвании им для того татар, московский царь не мог уже оставить без внимания этих действий его и послал на Украину стольника Петра Скуратова для наблюдения за ним. Стольник Скуратов, явившись к Виговскому, привез с собой царскую грамоту на имя Пушкаря и вручил ее гетману, объявив, что подобные грамоты посланы и к запорожским казакам с приказанием им «всякое возмущение прекратить и против гетмана рокоша не заводить»[380]
.