История запорожских казаков. Быт запорожской общины. Том 1

Церковно-приходские школы существовали почти при всех приходских церквах запорожского поспольства, то есть подданного или семейного сословия запорожских казаков, жившего в паланках по слободам, зимовникам и хуторам. Феодосий пишет об этом: «Церковь с звонницею, на одной стороне ея шпиталь, а на другой школа составляли необходимую принадлежность всякого православного прихода в Запорожском крае». Некоторые из этих школ назывались специально «школами вокальной музыки и церковного пения» и предназначались для обучения мальчиков музыке и пению; подобные школы были в Сечи и в паланках; так, в 1770 году такая школа переведена была из Сечи в слободу Орловщину на левый берег речки Орели. «Это сделано было с тою целию, – говорит Феодосий, – чтобы среди Запорожья, в центре семейного казачества, поднять и возвысить церковное чтение и пение, чтобы в школе практически приучить молодых казаков, хлопцев, к церковному пению, образовать из них чтецов и певцов для всех вновь открываемых церквей и приходов запорожского края[1119]. Есть много оснований предполагать, что главным действующим лицом в этой орловщинской школе был любимец кошевого Калнишевского, тот знаменитый «читака и спивака», прежде бывший города Переяслава Святопокровской церкви дьячок Михаил Кафизма, которого, как отличного чтеца и певца, в 1766 году Глебов перевел из Переяслава в Елисаветград и определил в певческую должность в качестве капельмейстера»[1120]. Из других школ, сечевой, монастырской и приходских, выходили дьяконы, уставщики и писаря, всегда пользовавшиеся большим сочувствием у запорожских казаков, чем пришлые из других мест в Запорожье.

Из всего сказанного о запорожских школах видно, что в Сечи было действительно «не без грамотных», как выразился в устном ответе Антон Головатый князю Григорию Потемкину; а каков был процент грамотных на неграмотных в Запорожье, можно судить по двум документам, дошедшим до нас: в 1763 году куренные атаманы и некоторые старики «дали в Коше расписку» строго выполнять все порядки внутреннего благоустройства в своем войске и в знак того сделали рукоприкладство, «хто по простоте крестами, а хто может письмом»; тогда на 13 неграмотных в одном курене оказалось 15 грамотных[1121]. В 1779 году, после падения Сечи, когда запорожцы присягали на верность русскому престолу, то из 69 человек, принесших присягу, 37 оказалось грамотных и 32 неграмотных[1122]. Факт – в высшей степени поучительный для тех, которые составили себе представление о запорожских казаках как о гуляках, пьяницах и грубых невеждах: пусть такие люди попробуют найти подобный процент грамотности в массе среднего и даже высшего сословия, не говоря уже о низшем сословии великорусского народа означенного 1779 года.