История запорожских казаков. Военные походы запорожцев. 1686–1734. Том 3

«Мои милостивые приятели и братия, господине атамана кошевой и все старшее и меньшее товариство войска их царского пресветлого величества. Не меньшая печаль и немалая скорбь Нам, гетману и всему войску запорожскому городовому от того происходит, что вы, братия наша, то ж что и мы, будучи Малой России истинные сыновья, не хочете в общей с нами обретатись единомышленное™ и по присяге вашей не радеете быть у великих государей своих, их царского пресветлого величества, в надлежащем послушании и покорности, но столь далеко забрели в упрямстве своем и ожесточились, что обратили всегдашнюю монаршескую милость великих государей во гневе и, несмотря на многократные указы монаршеские и непрестанные напоминания разорвать с басурманами мир, вы все-таки, к удивлению всего христианского мира, никакой готовности к разорванию мира не показали. Напротив того, еще не так давно, в присутствии находившегося в Запорожье царского посланного, как сам, ваша милость, атаман кошевой, так и писарь ваш Сашка, многое пререкание чинили против монаршеского имени и тем пресветлым монархам нашим еще большую досаду причинили, и хотя государи, как христианские цари, не отменили своего обыкновенного милосердия, приказав отпустить к вам ваших посланных Ивана Каплинца с товарищами, но все же ни своего милостивого жалованья, которое уже на дороге находилось, ни хлебных запасов и перевозных переволочанских денег посылать к вам не велели, посланных ваших мы без задержания к вашим милостям отпускаем и с ними своих посланцев, с нашим листом, сотника полкового гадячского, Тишку Подлесного с товариством посылаем и, не теряя надежды на склонение сердец ваших, прилежно и горячо напоминаем, чтобы вы, ваша милость, оставив неповиновение монаршеской воле, безотлагательно склонились к счастливому и похвальному с неприятелями разрыву и больше с ними проклятого союза не держали. Еще недавно то было, когда вы, ваша милость, видя учиненное, вследствие необходимых и уважительных причин, монаршеское с басурманами перемирие и не найдя в том для себя никакой корысти, но вспоминая смелые против басурман дела своих предков, сами против них воспалились, как содержится это в нашей памяти, и хотя снова, ради окупа невольников чинили с ними, басурманами, мир, однако же делали то на короткое время и долго не держали его. А ныне, когда все христианские государства находятся с ними в войне, вы, не стыдясь страха божьего, не рассудив о вашей правдивой христианской должности, так долго и так твердо держите с ними перемирие, что, несмотря на приказание монархов своих, разорвать не хочете. И не стыдно ли вам, живя под своими монархами и защищаясь монаршескою милостью, держаться такого упрямства, которое вместо славы знатную грамоту приносит? Для прибыли ли или для доброй памяти на предбудущие века вы то делаете, что указа монаршескою, которого, как божьего повеления, всем нам надлежит слушать, вы не послушали? Уже ли у вас нет такого человека, искренне любящего правду, который бы дал вам толчок, ради исполнения воли монаршеской и распространения доброй славы вашей, к чиненню промысла над теми неприятелями басурманами? Всем вам, как старшим, так и меньшим, достойно было бы здравым умом и единомышленным советом рассудить о том, что то дело есть дело очень бесчестное и в предбудущие времена на войско срамоту приносящее; когда христианские монархи со своими святыми союзниками неприятелей басурман со всех стороне воюют, вы, с басурманами братаясь, чините им охлождение и отдохновение. В самом деле, пошел бы крымский хан из Крыма на помощь упадающему турчанину, если бы вы в воинских промыслах против басурман обретались и если бы вы к перемирию и всему христианству вредительному, и монархам своим противному, не пристали? Но когда те неприятели, после многих над ними от христиан побед и без вашего им вспомоществования, притеснены будут до конечного разорения, на что и нужно, при помощи божией надеяться, то тогда как вы поступать будете и на кого у вас будет надежда в то время? Польская страна, как сами знаете, в той же союзной войне против басурман обретается и поступка вашего похвалить не захочет. А если бы кто-нибудь (из поляков) в том и дал вам поблажку, то тут самая память вам подскажет, что если бы войску запорожскому было хорошо при польской державе жить, то не было бы надобности и Хмельницкому восставать против того. И если вы испортите то, что сделали раньше вас добрые молодцы, то какова же из того выйдет вам похвала? И так ради будущих неудобств и страшного бесчестья, которое вы себе навлечете, вы, ради Бога, ради спасения ваших душ и ради целости малороссийского народа, учините послушание своим пресветлым монархам, разорвите то свое христианству вредительное с неприятелями басурманами перемирие; оставьте ту ненадобную отговорку, будто того учинить нельзя ради товариства, на добычах обретающегося, ибо я знаю, что тому товариству в один час можно послать предостережение, так что с них ни един волос не пропадет. И коль скоро вы то благое и богобоязливое послушание учините, тотчас мы постараемся о том, что вам пришлют милостивое монаршеское жалованье и от нас борошно и деньги перевозные; сверх того вам умножится и на будущие времена монаршеская милость и наша региментарская любовь, и дача особая будет дана. А главное из того розмирья выйдет то, что все христианские народы возрадуются от вашего постоянства; если же к тому и промыслы свои покажете, то заслужите похвалу всего света, доброю молвой везде расходящуюся. А что посланным вашим в Батурине учинилось печальное дело и что там были убиты до смерти два ваших товарища, то ради того случая не печальте сердец ваших, потому что убийство то случилось по одной злобе убийц, а не по приговору кого-нибудь, и наказание тем убийцам, по указу царского пресветлого величества, будет по истине и по справедливости»[143].