История зарубежной литературы XVII века

Самый известный сборник Чепко «Мудрость в шестистах двустишиях» (1640–1647) навеян учением Якоба Бёме. Здесь Чепко развивает традицию эпиграмматического жанра, заложенную Опицем. В афористически заостренных двустишиях, построенных на антитезах, он раскрывает тему бог — человек — природа, центральную в философии Бёме. В его представлении стирается грань между временем и вечностью, конечным (человек) и бесконечным (бог). Единство микро- и макрокосма (человека и бога) зиждется на их противоположности. Тем самым Чепко делает попытку диалектически решить эту религиозно-философскую проблему:

Мгновенье — в вечности, во тьме ночной — зарю,
В безжизненности — жизнь, а в людях — бога зрю.
(«Одно в другом»)

Традицию Чепко продолжил и углубил Иоганнес Шефлер, публиковавший свои стихи под именем Ангелус Силезиус (Angelus Silesius, 1624–1677). Имя Ангелус он принял, перейдя в 1653 г. в католичество. Мировоззрение Шефлера получило отражение в его главном поэтическом сборнике «Херувимский странник» (1675), написанном в основной своей части до обращения в католичество. Это мистически окрашенный пантеизм, далекий от какой-либо ортодоксальной религии и даже противоречащий ее догмам (в последние годы жизни Шефлер стал ревностным католиком). В решении главной темы — отношении бога, человека и мироздания — Ангелус Силезиус, следуя за Бёме и Чепко, обнаруживает проблески стихийно-диалектического подхода. Он утверждает равенство человека и бога, нерасторжимое единство и одновременно противоположность этих двух начал:

Ты смотришь в небеса? Иль ты забыл о том,
Что бог — не в небесах, а здесь, в тебе самом!
Бог жив, пока я жив, в себе его храня,
Я без него ничто, но чт'o он без меня?
Нет в мире ничего чудесней человека:
В нем бог и сатана соседствуют от века.
Я, как господь, велик. Бог мал, что червь земной.
Итак: я — не под ним. И он — не надо мной.

Сборник состоит из афористически заостренных двустиший (реже — сведенных в более обширные группы), написанных александрийским стихом и построенных на антитезах. При этом члены противопоставления оказываются в двух полустишиях, разделенных цезурой. Композиционная симметрия контрастирует со смысловым противопоставлением. Искусное варьирование опорных слов, иногда меняющихся местами в соседних стихах — характерный прием композиционной техники барокко, внешне напоминающий перестановку фигур в калейдоскопе. Но у Ангелуса Силезиуса это отнюдь не формальная игра, эти приемы несут в себе глубокий смысл, подтверждая взаимосвязанность и взаимопроницаемость основных философских понятий.

Последним поэтом мистико-пантеистического направления с элементами социальной утопии был Квиринус Кульман (Quirinus Kuhlmann, 1651–1689), мнивший себя пророком и реформатором религии. Силезец по происхождению, он скитался из страны в страну, пытаясь вербовать себе приверженцев, побывал в Нидерландах, Англии, Риме с безумным намерением обратить в свою веру папу, в Турции (с фантастическим проектом обратить в христианство турецкого султана) и окончил свои дни в России, где по доносу пастора Немецкой слободы в Москве был схвачен как еретик и сожжен на костре.

Кульман выпустил несколько сборников, разных по жанру: эпиграммы (1668), сонеты на библейские сюжеты (1671), собрание афоризмов, цитат и пословиц на моральные темы (1671), собрание поучительных историй «из жизни высоких и низких особ» (1672). Характерная для его современников универсальная ученость сочетается у Кульмана с пристрастием к чисто барочным эффектам — к броским и исключительным ситуациям, натуралистическим описаниям кровавых преступлений, картин разврата, к сверхъестественным и фантастическим происшествиям. Главный поэтический сборник Кульмана «Псалтырь» вышел в 1684–1685 гг. в Амстердаме. Он состоит из десяти книг по 15 псалмов в каждой и представляет своеобразную, символически переосмысленную лирическую биографию автора. Это подчеркивается небольшими прозаическими введениями к каждому псалму, которые служат своего рода документальным комментарием к стихам. В построении сборника, его книг и отдельных псалмов большую роль играют комбинации чисел, которым Кульман, вслед за мистиками и натурфилософами XVI в., приписывал магическую силу. В центре внимания поэта — вопрос о свободе воли, который он решает в духе картезианской философии, но при этом причудливо сплетает его с идеей своего «избранничества», ниспровержения «ложных» религий и утверждения своего вероучения.