История зарубежной журналистики. У истоков журналистики

Во многом эти сложности закономерно вытекают из природы самой журналистики как профессии, которая, по словам всё того же Хартли, в отличие от юриспруденции или медицины, «не способна установить собственные границы, контролировать свои ряды, диктовать стандарты или цены, которая не располагает неотъемлемым набором основополагающих знаний и умений» [88, р. 24].

Журналистика действительно является открытой профессией, для занятия которой не требуется диплом о журналистском образовании, а иногда и вообще какой бы то ни было диплом. Но это не приуменьшает её значимости. Тот же Хартли называет её «самой важной текстовой системой в мире», конкурировать с которой «по масштабам распространения, глубине социального проникновения, разнообразию тем и форм» может лишь драма [ibid., р. 20].

Но вернемся к цитате Р. Арона, где он приводит пример историка, намеревающегося описать историю Франции либо Европы. Для этого он может воспользоваться довольно простым приёмом: обозначить в качестве Франции или Европы некий участок территории между Атлантикой и Уралом, после чего описать то, что происходило на нём с течением времени. «На деле же он никогда не пользуется таким топорным способом, – отмечает Р. Арон. – Франция и Европа – не географические, а исторические понятия, и та и другая определяются единством институтов и идей, опознаваемых, хотя и изменяющихся, и определённой территорией». Более того, сама дефиниция «выводится из двусторонних связей между настоящим и прошлым, из сравнения сегодняшней Франции и Европы с Францией и Европой эпохи Просвещения или господства христианства» [5, с. 24].

Сказанное им полностью справедливо и по отношению к журналистике, поскольку представления о ней также претерпевали существенные изменения с течением времени. Чтобы убедиться в этом, достаточно сопоставить два её определения, относящихся к разным историческим эпохам.

Первое из них представляет собой даже не определение как таковое, а лишь первый шаг по направлению к нему. В статье, появившейся в начале 1833 г. на страницах британского журнала «Westminster Review», речь идёт о новом общественном явлении, для обозначения которого, по мнению автора, лучше всего подошёл бы французский термин «journalism»: «“Журналистика” удачный термин для того, что он подразумевает… Обмен мнениями и сведениями, который осуществляется в Англии и других странах посредством газет и журналов, слишком важен, чтобы оставаться без названия, и данный термин полностью подходит» [95, р. 195].

Второе определение принадлежит перу одного из современных исследователей американской журналистики Майкла Шадсона и открывает первую главу его книги «Социология новостей», изданной в 2003 г.: «Журналистика – это бизнес или практика подготовки и распространения представляющей широкий общественный интерес информации о текущих событиях. Это сфера деятельности ряда организаций, регулярно (как правило, ежедневно) публикующих информацию о текущих событиях и комментарии к ней, расценивающиеся как точные и достоверные, для рассредоточенной анонимной аудитории с целью её открытого вовлечения в общественно значимый дискурс» [120, р. 11].

Эти два определения разделяет опыт не только 170-летнего развития англо-американской журналистики, но и непрерывных попыток его осмысления.

Определение М. Шадсона, естественно, не является единственно возможным либо истиной в последней инстанции; с исторической точки зрения оно удобно лишь тем, что позволяет достаточно легко вычленить его ключевые компоненты и взглянуть на время их возникновения. Именно так он и поступает в своей работе чуть далее: «Главные институциональные и культурные отличия современных новостей имеют относительно короткую историю – максимум 400 лет. Люди, получающие зарплату за написание достоверных материалов о текущих событиях и их публикацию на регулярной основе, существуют лишь около 250, а во многих местах не более 150 лет. Нормативное представление о том, что они должны обеспечивать граждан политической информацией для того, чтобы демократическая система могла работать, они выработали лишь после появления современных демократических государств. Идея о том, что эти журналисты должны преподносить новости в беспартийной профессиональной манере, возникла едва ли более века назад. Все эти черты современной журналистики принимают разные формы в зависимости от национальных традиций» [ibid., р. 71].

В этом отрывке примечательны три момента: во-первых, Шадсон принимает за точку отсчёта истории журналистики дату появления первых газет (400 лет назад); во-вторых, указывает на наличие её различных форм, зависящих от национальных традиций; и наконец, он использует в качестве синонимов слова «журналистика» и «новости».