История Жака Казановы де Сейнгальт. Том 1

Но вот что наполнило меня радостью. В комнате, где мы ужинали, была одна кровать, а другая – в соседнем кабинете, где не было дверей, и куда пройти можно было только через комнату. Две сестры, разумеется, предпочли кабинет. После того, как они легли, адвокат тоже лег, и я ложился последним; перед тем, как погасить свечи, я заглядываю в кабинет, чтобы пожелать им хорошего сна. Это делается, чтобы выяснить, с какой стороны невеста. У меня был готов проект, как все исполнить. Но какие я исторгаю проклятия в адрес своей кровати, когда слышу страшный шум, раздающийся, когда я на нее ложусь! Будучи уверен в благосклонности дамы, хотя она мне ничего не обещала, я слышу, что адвокат храпит, и хочу встать и пойти к ней, но когда я собираюсь встать, кровать скрипит, и проснувшийся адвокат протягивает руку. Он чувствует, что я здесь, и снова засыпает. Через полчаса я снова пытаюсь проделать то же самое, но кровать повторяет свою шутку и адвокат – вслед за ней – свою. Убедившись, что я здесь, он засыпает снова, но проклятая нескромность кровати заставляет меня принять решение отказаться от своего проекта. Но тут вдруг раздается выстрел. Слышен по всему дому громкий шум людей, бегающих вверх и вниз, выходящих и входящих. Мы слышим ружейные выстрелы, барабаны, сигнал тревоги, призывы. Крик, стук в нашу дверь, адвокат спрашивает меня, что происходит, я отвечаю, что не знаю и прошу позволить мне спать. Сестры в ужасе, во имя Бога просят у нас света. Адвокат встает в рубашке, чтобы пойти за светом, и я тоже встаю.

Я хочу снова закрыть дверь, и закрываю ее, но собачка замка захлопывается таким образом, что теперь нельзя ее открыть без ключа, которого у меня нет. Я иду в постель к двум сестрам, чтобы их ободрить в этой путанице, причины которой я не знаю. Рассказывая им, что адвокат сейчас вернется со светом, я получаю важное преимущество. Слабое сопротивление добавляет мне отваги. Боясь потерять драгоценное время, я наклоняюсь, и, желая сжать любимый объект в своих объятиях, падаю на него. Планки, поддерживающие матрас, ломаются, и кровать обрушивается. Адвокат стучит, сестра поднимается, моя богиня просит оставить ее, я вынужден уступить ее молениям, я ощупью пробираюсь к двери, говоря адвокату, что замок захлопнулся, и я не могу его открыть. Он снова спускается, чтобы найти ключ. Обе сестры в рубашках держатся позади меня. Надеясь, что есть время закончить дело, я протягиваю руки, но, почувствовав, что они грубо отброшены, понимаю, что это, должно быть, ее сестра. Я хватаю другую. Адвокат возится в дверях с ключами, она просит во имя Бога, чтобы я лег в постель, потому что ее муж, увидев меня в неописуемом состоянии, в котором я, должно быть, нахожусь, все поймет. Чувствуя себя взмыленным, я очень хорошо осознаю, что она хочет мне сказать, и быстро направляюсь в свою постель. Сестры также возвращаются в свою, и входит адвокат. Он идет сначала в кабинет, чтобы их успокоить, но разражается хохотом, когда видит их погруженными в рухнувшую кровать. Он зовет меня посмотреть на них, и, разумеется, я разделяю его веселье.

Он нам рассказал, что сигнал тревоги был дан немецким отрядом, потревоженным испанскими войсками, которые там были и из-за этого отступили. В течение часа никто больше не появлялся, и над всем беспорядком воцарилась тишина. Похвалив меня за то, что я не двинулся с кровати, он пошел обратно в постель.

Не сомкнув глаз, я дождался рассвета, чтобы спуститься вниз, помыться и поменять свою рубашку. Когда я увидел, в каком состоянии я находился, я восхитился присутствием духа моей любимой. Адвокат бы обо всем догадался. Не только моя рубашка и мои руки были грязные, но, я не знаю, как, мое лицо – тоже. Увы! Я бы чувствовал себя виноватым, и я действительно в какой-то мере был виноват. Эта «камисада» (ночная стычка) стала достоянием истории, но ее описание в исторических трудах не совпадает с моим. Я смеюсь каждый раз, когда читаю об этом у элегантного де Амичи[69], который пишет лучше, чем Саллюстий.

Сестра моей богини дуется над кофе, но на лице моего любимого ангела я вижу любовь, дружбу и удовлетворение. Это огромное удовольствие – ощущать себя счастливым! Можно ли жить без этого ощущения? Теологи говорят, что да. Их надо отправить щипать травку. Я видел, что обладатель донны Лукреции, как ее зовут, не проявлял от этого обстоятельства никакой радости. Ни его глаза и никакие его жесты ничего мне не говорили.