История Жака Казановы де Сейнгальт. Том 11

– Да, могу вам это сказать. Сказав мне, что красивое лицо означает красивую душу, и что это дар божий, за который человек, обладающий им должен ежедневно благодарить бога, потому что красота – это качество, которое привлекает всех к человеку, обладающему ею; соответственно, он сказал мне, что, пытаясь стать некрасивой, я делаюсь недостойна этого божьего дара и становлюсь виновна в неблагодарности по отношению к Создателю. Он сказал мне, что в знак покаяния за это преступление я должна красить свои губы в красный цвет всякий раз, как мне кажется, что они слишком бледны. Я должна была ему это пообещать, и я купила красную помаду; но до сих пор ею не воспользовалась. Добавьте к этому, что мой отец мог бы это заметить, и мне было бы трудно ему объяснить, что я делаю это по приказу моего исповедника.

– Он молод, ваш исповедник?

– Ему шестьдесят два года.

– Вы рассказываете ему обо всех ваших греховных слабостях?

– Ох, что до этого, я рассказываю ему все, потому что всякие обстоятельства малого греха могут привести к большому смертному греху.

– Он расспрашивает вас?

– Нет, потому что знает, что я рассказываю ему все. Это наказание, это большой стыд, но надо его вытерпеть. Уже два года, как я у него; до этого у меня был другой, который был невыносим. Он спрашивал у меня вещи, которые меня возмущали, которые меня оскорбляли. Я покинула его.

– Что он у вас спрашивал?

– Ох! Избавьте меня от необходимости вам отвечать.

– Что заставляет вас ходить к исповеди так часто?

– Что заставляет? Слава богу, мне это не необходимо. Я хожу туда, однако, каждую неделю.

– Это слишком много.

– Не слишком, потому что, когда я повинна в смертном грехе, я не могу спать. Я боюсь умереть во сне.

– Я сочувствую вам, моя дорогая, потому что этот страх должен делать вас несчастной. У меня есть преимущество, которого нет у вас. Я намного больше рассчитываю на милосердие божье.

Пришла кузина, и мы поехали. Между прочим, нет ничего более странного, чем это: набожная девушка чувствует, отправляясь со своим любовником на богомолье, во сто крат большее удовольствие, чем если она лишена предрассудков. Эта истина слишком в натуре человека, чтобы мне нужно было ее доказывать моему читателю.

У дверей мы встретили большое количество экипажей, соответственно, маленькая церковь была заполнена богомольцами и богомолками разного рода. Я увидел там герцогиню де Вилладариас, знаменитую своей нимфоманией. Когда ею овладевала маточная ярость, ничто не могло ее удержать. Она хватала мужчину, который пробуждал ее инстинкт, и он должен был ее удовлетворить. Это случалось с нею несколько раз в публичных собраниях, откуда присутствующие вынуждены были спасаться. Я познакомился с нею на балу, она была еще красива и довольно молода; она была на коленях, когда я вошел с двумя богомолками, и она уставилась на меня, как бы пытаясь узнать, так как видела меня только в домино. Мои богомолки, обрадованные, что находятся там, молились в течение получаса, затем поднялись, чтобы уйти, и герцогиня поднялась тоже. Вне церкви она спросила меня, знаком ли я с ней, и когда я ей назвался, она спросила, почему я не прихожу к ней повидаться, и хожу ли я к герцогине де Бенавенто. Я сказал, что нет, но заверил ее, что зайду отдать ей поклон.

Отправившись прогуляться в «Лос Бальбадес», дорогой я объяснил кузинам суть болезни герцогини. Донна Игнасия, напуганная, спросила, сдержу ли я свое слово, и я видел, что она вздохнула облегченно, когда я ответил, что нет.