История Жака Казановы де Сейнгальт. Том 4

Я собираюсь уйти, но он меня останавливает; он отсылает этих двух людей и говорит мне, что очень рад меня видеть. Он рассказывает историю своих несчастий. Государственные инквизиторы прекратили выплату его пенсиона, и он едва не выкинут на улицу вместе со всем семейством, вынужденный просить милостыню. Он живет в этом доме, за который три года не платит арендную плату, пользуясь сутяжническими приемами, но они уже исчерпаны, и его скоро выгонят. Он говорит мне, что если бы у него было, чем заплатить хотя бы за первый триместр, он бы как-то перебился и протянул до следующего. Речь идет только о двадцати дукатах наличными; я достаю из кармана шесть цехинов и даю ему. Он меня обнимает, он плачет от радости, он зовет свою дочь, предлагает ей составить мне компанию, берет свое пальто и уходит.

Я смотрю на дверь между этой комнатой и той, где я находился с его дочерью и вижу, что она приоткрыта.

– Ваш отец, – говорю я ей, – меня удивил, и нетрудно догадаться, что он собирался сделать с двумя сбирами , что были с ним. Очевиден сговор; бог меня спас.

Она отрицает, она плачет, она бросается на колени, я не смотрю на нее, беру свое пальто и спасаюсь бегством. Я больше не отвечал на ее письма, и больше ее не видел. Это было летом. Жара, страсть, голод и нищета ударили ей в голову. Она сошла с ума до такой степени, что однажды в полдень выскочила на улицу совершенно голая и побежала к площади Св. Петра, упрашивая всех встречных и тех, кто ее останавливал, отвести ее ко мне. Эта печальная история стала известна всему городу и сильно мне досаждала. Сумасшедшую заперли, и к ней вернулся разум лишь пять лет спустя, но она покидала госпиталь только чтобы просить по Венеции милостыню, как и все ее братья, за исключением старшего, которого двенадцать лет спустя я встретил гарсоном [37] в Мадриде, в личной гвардии короля.

Прошел уже год, как это случилось, но об этом вспомнили в тот роковой июль 1755 года. Все черные тучи сгустились над моей головой, чтобы поразить меня молниями. Трибунал дал приказ Мессеру Гранде ( начальник полиции ) доставить мою персону живым или мертвым . Это формула всех декретов к аресту, которые исходят из этого грозного триумвирата. Любой из его приказов объявляется только под страхом смерти нарушителя.

За три или четыре дня до дня Св. Якова, чье имя я ношу, М. М. сделала к моему празднику мне подарок из нескольких локтей серебряного кружева. Я явился повидаться с ней, одетый в красивое одеяние, и сказал, что приду завтра просить у нее одолжить мне денег, ломая себе голову, где бы еще их достать. Она где-то взяла пятьсот цехинов, когда я продал ее бриллианты.

Уверенный, что завтра получу эту сумму, я провел день, все время играя и проигрывая, и к ночи проиграл пятьсот цехинов на слово. На рассвете, желая успокоиться, я отправился в Эрберию . Это место, называемое Эрберия, находится на набережной Большого канала, который пересекает весь город, и называется так потому, что это действительно рынок зелени (les herbes) , фруктов и цветов.

Те, кто приходит туда прогуляться в такой ранний час, говорят, что приходят туда, чтобы вкусить невинное удовольствие полюбоваться на прибывающие туда на двух-трех сотнях судов разного рода зелень, всевозможные фрукты и цветы по сезону, которые обитатели маленьких городков, окружающих столицу, привозят туда и продают по сходной цене оптовым торговцам, которые перепродают их дальше средним, те – мелким, а те распределяют их по еще более дорогой цене по всему городу. Но это неправда, что венецианская молодежь приходит в Эрберию до восхода солнца, чтобы доставить себе это удовольствие, это лишь предлог.

Те, кто туда приходит, это светские мужчины и женщины, что провели ночь в казенах, в кабаках или садах, за удовольствиями стола или в исступлении игры. Склонность к такой прогулке показывает, что нация еще может изменить свой характер.

Венецианцы былых времен, склонные к тайне как в галантных приключениях, так и в политике, заменяются современными, преобладающий вкус которых состоит в том, чтобы не делать ни из чего тайны. Мужчины, которые приходят туда в компании с женщинами, хотели бы вызвать ревность у себе подобных, демонстрируя свою удачу. Те же, кто приходит туда в одиночку, ищут новых открытий, либо питают свою зависть; и женщины приходят туда скорее для того, чтобы показать, чем чтобы смотреть. Они уверены, что все понимают, что они не из тех, кто стесняется. Их кокетство заключается в демонстрации небрежности в одежде. Повидимому, эти женщины хотели бы показать себя в этом месте в состоянии наружного беспорядка, и что этим они хотели бы вызвать интерес у тех, кто их видит. Мужчины, что ведут их под руку, должны демонстрировать привычную вежливую скуку и иметь вид, по которому можно без труда догадаться, что обрывки старых туалетов, в которых их красотки совершают свой парад, это признаки их триумфа. Все на этой прогулке должны иметь усталый вид и демонстрировать необходимость поскорее отправиться в постель.