История Жака Казановы де Сейнгальт. Том 4

Я провел тяжелый день. К полудню образовалась сильная жара. Я положительно думал, что задохнусь. Я находился в настоящей парильне. Мне невозможно было есть или пить, потому что все было протухшее. Слабость, вызванная жарой и потом, сочившимся из всех пор крупными каплями, не давала возможности ни ходить, ни читать. Мой обед на следующий день был такой же; вонь от принесенной телятины раздражала обоняние. Я спросил у него, не отдан ли ему приказ умертвить меня голодом и жарой, и он ушел, мне не ответив. Он проделал то же самое и на следующий день. Я сказал ему дать мне карандаш, потому что я хочу написать несколько слов секретарю, и, не отвечая мне, он ушел. Я с досады поел немного супа и покрошил хлеба в кипрское вино, чтобы сохранить силы и убить его завтра, вонзив ему мой эспонтон в глотку; это было вполне всерьез, потому что я видел, что мне ничего другого не остается; но на следующий день, вместо того, чтобы осуществить свой проект, я удовольствовался тем, что пообещал его убить, когда меня выпустят на свободу; он засмеялся и, не ответив, удалился. Я стал думать, что он так поступает по приказу секретаря, которому он, возможно, объявил о взломе. Я не знал, что делать; мое терпение боролось с отчаянием; я чувствовал, что умру от истощения.

На восьмой день я, в присутствии его стражников, грозным голосом потребовал отчета в своих деньгах, называя его подлым палачом; Он ответил, что даст мне отчет завтра, но прежде, чем он закрыл дверь, я схватил бак для отходов и показал ему своей позой, что собираюсь выкинуть его в коридор; он сказал стражнику принять бак и, поскольку, в воздухе распространился смрад, он открыл окно; но как только стражник заменил мне бак, он снова закрыл окно и ушел, пренебрегая моими криками. Такова была моя ситуация; однако, видя, что то, что происходит со мной, явилось следствием моих ему обвинений, я решил с завтрашнего дня обращаться с ним еще хуже.

Назавтра мой гнев утих. Перед тем, как представить мне отчет по деньгам, он отдал корзину лимонов, которые прислал мне г-н де Брагадин, и я увидел большую бутыль воды, которую нашел вполне хорошей, и на обед – курицу, выглядевшую вполне сносной; кроме того, стражник открыл оба окна. Когда он представил мне мой счет, я только посмотрел на сумму и сказал отдать остаток своей жене, за вычетом цехина, который сказал распределить между своими людьми, что там были, и они меня поблагодарили. Оставшись наедине со мной, вот какую беседу он повел с довольно спокойным видом:

– Вы мне тут сказали, месье, что это я, мол, вам подсказал сделать огромную дыру, в той другой камере, но мне это теперь не интересно. А не могу ли я спросить, кто вам передал все необходимое, чтобы сделать вашу лампу?

– Вы сами.

– Ну уж я не думал, что ум сводится к наглости.

– Я не лгу. Это вы дали мне своими собственными руками все, что мне было необходимо: масло, кремень и спички; все остальное у меня было.

– Вы правы. Могли бы вы с такой же убедительностью мне доказать, что я передал вам все необходимое, чтобы сделать дыру?

– Да, с такой же легкостью. Я все получил только от вас.

– Боже, помилуй меня! Что я слышу? Скажите же мне, как я передал вам топор?

– Я скажу вам все, что вы хотите, но в присутствии секретаря.

– Я не хочу больше ничего знать, и я вам верю. Молчите и подумайте о том, что я бедный человек и что у меня есть дети.

Он ушел, держась за голову.

Я остался весьма доволен тем, что нашел способ заставить бояться этого негодяя, который было решил, что я должен заплатить жизнью. Я понял, что его собственный интерес заставит его ничего не говорить министру обо всем, что я тут сделал.

Я заказал Лорену купить мне все труды маркиза Маффеи; этот расход ему не понравился, но он не осмелился мне это сказать. Он спросил, зачем мне нужны еще книги, если у меня их уже много.

– Я их все читаю, и они дают мне что-то новое.

– Я дам вам возможность получить книги от кое-кого, кто находится здесь, если вы готовы давать ему свои, и таким образом вы сбережете ваши деньги.

– Эти книги – романы, которых я не люблю.

– Это научные книги; и если вы думаете, что вы единственная здесь умная голова, то вы ошибаетесь.

– Я этого очень хочу. Посмотрим. Вот книга, которую я предлагаю для умной головы. Принесите мне что-нибудь такое же.

Я дал ему «Рационариум» Пето, и четыре минуты спустя он принес мне первый том Вольфи. Весьма довольный, я отозвал у него мое распоряжение купить Маффеи, и обрадованный, что заставил меня прислушаться к разуму в этой важной области, он удалился.

Меньше обрадованный тем, что буду развлекаться этим ученым чтением, чем случаем установить связь с кем-то, кто сможет мне помочь в проекте моего бегства, который уже наметился в моей голове, я нашел, открыв книгу, листок бумаги, на котором прочел в шести приличных стихах парафраз слов Сенеки: Calamiosus est animus futuri anxius [64] .