История Жака Казановы де Сейнгальт. Том 4

Это письмо меня обеспокоило, потому что я был уверен в К. К., но эта щель могла открыть нас и другим. Кроме того, я счел, что вынужден рассказать некую басню своей дорогой подруге, потому что честь и любовь мешали рассказать ей правду. В ответе, который я ей сразу направил, я сказал, что она должна немедленно рассказать своей подруге, что видела через щель, как та разговаривала с маской. Относительно того, как я познакомился с монахиней, я сказал, что, услышав разговор о ее редких достоинствах, я вызвал ее к решетке, назвавшись вымышленным именем, и, соответственно, она должна воздержаться говорить обо мне, потому что та может узнать во мне того, что ходит слушать мессу в ее церкви. Что касается любви, я заверил ее, что ничего не было, согласившись, однако, с ней, что та была женщина очаровательная.

В день Св. Екатерины, праздник К. К., я пошел к мессе в ее церковь. Направляясь на пристань, чтобы нанять гондолу, я заметил, что за мной следят. Я захотел увериться в этом. Я увидел, что тот же мужчина нанимает гондолу вслед за мной, что могло быть естественно, но для надежности я сошел с гондолы в Венеции у садового дворца Морозини, и увидел, что тот человек сошел тоже. Я больше не сомневался. Я выхожу из дворца, останавливаюсь на тихой улице у Фламандской почты, вижу шпиона, с ножом в руке зажимаю его в углу и, приставив острие к горлу, требую, чтобы он сказал мне, по чьему приказу следит за мной. Он сказал бы мне все, если бы случайно кто-то не вошел в эту улицу. Он улизнул, и я ничего не узнал. Но, увидев, что любопытствующему очень легко узнать, кто я такой, если постараться, я решил ездить в Мурано только в маске или ночью.

Назавтра, в день, когда М. М. должна была дать мне знать, когда она придет поужинать со мной, я появился в приемной очень рано. Я увидел ее с выражением радости, переполнявшей душу. Первый комплимент, который она мне сделала, был относительно моего появления в ее церкви после трех недель, когда я там не появлялся. Она сказала, что аббатиса была очень этому рада, потому что сказала, что уверена, что знает, кто я. Я рассказал ей об истории со шпионом и о моем решении не ходить больше к мессе в ее церковь. Она сказала в ответ, что я хорошо сделаю, если не буду появляться в Мурано, по крайней мере, сколько смогу. Она рассказала мне историю со щелью в старом полу и сказала, что ее заделали. Она сказала, что об этом ей сказала преданная ей пансионерка, но она меня не назвала.

После этих разговоров я спросил, не откладывается ли мое счастье, и она ответила, что лишь на двадцать четыре часа, потому что новая монахиня пригласила ее ужинать в свою комнату.

– Эти приглашения бывают редко, – сказала она, – но когда это случается, отказавшись от них, наживаешь себе врага в лице пригласившего.

– Нельзя сослаться на болезнь?

– Да, но тогда приходится опасаться визитов.

– Понимаю, потому что если ты отказываешься, могут предположить бегство.

– Ох! Этого нет. Бегство не рассматривается среди вещей возможных.

– Ты единственная здесь, способная на такое чудо?

– Перестань, не думай, что я единственная: золото, это могущественный бог, творящий это чудо. Скажи же, где ты хочешь меня ждать завтра ровно в два часа ночи.

– А не мог бы я ждать тебя здесь, в твоем казене?

– Нет. Потому что тот, кто проводит меня в Венецию, – мой любовник.

– Твой любовник?

– Да, он.

– Это оригинально. Жду тебя на площади Св. Иоанна и Павла позади пьедестала конной статуи Бартоломео из Бергамо[8].

– Я никогда не видела этой статуи и этой площади, кроме как на эстампе; но я приду. Этого достаточно. Только буря может мне помешать прийти; но будем надеяться на лучшее. Теперь прощай. Нет? Наговоримся завтра вечером, и если мы заснем, проснемся еще более радостными.

Нужно было действовать быстро, потому что у меня не было казена. Я взял второго гребца, чтобы оказаться хотя бы через четверть час в квартале Сен-Марк. Через пять-шесть часов у меня их было несколько, я выбрал самый элегантный и, соответственно, самый дорогой. Он принадлежал лорду Олдернесс, послу Англии, который при своем отъезде продал его по хорошей цене кулинару. Тот сдал мне его до Пасхи за сотню цехинов, выплаченных авансом, при условии, что он будет готовить мне обеды и ужины по моему заказу.