История Жака Казановы де Сейнгальт. Том 4

Посол первым предоставил мне ту восхитительную ночь, как же могу я чинить препятствия такой же ночи для него, к которой он должен был бы стремиться? Они были вполне правы. Мой ум сопротивлялся, но я видел, что должен уступить им победу. К. К. в этом им не воспрепятствует; они были в ней уверены, при условии, что я не стесню их своим присутствием, и я видел, что они не ошибаются. Дело было за М. М., чтобы пристыдить К. К., если та вздумает стесняться. Бедная К. К.! Я видел, что она становится развратной, и это моих рук дело. Увы! Я не уберег ее. Что мне делать, если через несколько месяцев они окажутся беременны? Я считал, что они обе находятся под моей ответственностью. В этой несчастной битве между разумом и предрассудком, природой и чувством, я не мог решить, то ли мне идти на этот ужин, то ли отказаться. Если я буду там присутствовать, ночь пройдет благопристойно, и я буду чувствовать себя смешным, ревнивым, скупым, неблагодарным и невежливым. Если не пойду, К. К. будет для меня потеряна, по крайней мере в моем воображении. Я чувствовал, что больше не буду ее любить, и, естественно, не подумаю больше на ней жениться.

В этом душевном борении, я чувствовал настоятельную потребность в уверенности. Я замаскировался и направился прямой дорогой в резиденцию посла Франции. Я сказал швейцару, что у меня письмо в Версаль, и что он окажет мне любезность, если передаст его курьеру, который должен вскоре возвращаться туда, после того, как доставил вчера депешу Его Превосходительству. Он ответил, что уже два месяца не видел специальных курьеров.

– Как! Разве вчера вечером не было курьера?

– Вчера Его Превосходительство ужинал у посла Испании.

Убедившись в факте, я увидел, что должен проглотить пилюлю. Нужно было предоставить К. К. ее судьбе. Если я напишу доброй девочке не ходить туда, я поступлю подло.

Ближе к вечеру я поспешил в Мурано и написал записку М. М., в которой просил ее извинить меня, поскольку неотложные обстоятельства вынуждают меня провести всю ночь у г-на де Брагадин. После этого демарша я возвратился в Венецию, в очень плохом настроении, и провел ночь в «Редуте», где три или четыре раза проигрывал все деньги.

Через день я направился в казен Мурано, уверенный, что найду там письмо от М. М. Консьержка передала его мне, я вскрыл его и нашел там также письмо от К. К. Все между ними произошло в полном согласии. Вот письмо К. К.:

«Мы были очень огорчены, дорогой супруг, узнав, что ты не можешь прийти ужинать. Друг моей нянюшки, придя через четверть часа, был этим также огорчен. Мы грустно дождались ужина; но ничего. Прелестные разговоры этого господина нас развлекли, и ты можешь себе вообразить, дорогой друг, насколько мы развеселились после пунша из шампанского; он стал также дурашлив, как и мы. В наших трио он был неутомим и заставил нас много смеяться. Это, уверяю тебя, человек очаровательный, созданный, чтобы его любили; но он уступает тебе во всем. Будь уверен, что я не полюблю никого, кроме тебя, и ты будешь всегда владеть моим сердцем».

Это письмо, несмотря на мою досаду, заставило меня посмеяться. Но письмо М. М. было еще более странным:

«Я уверена, мой ангел, что ты солгал из вежливости, но я этого ожидала. Ты захотел сделать превосходный подарок нашему другу, в обмен на тот, что он сделал тебе, допустив, что его М. М. отдала тебе свое сердце. Ты, тем не менее, им располагаешь, мой дорогой друг, но упоительно уметь приправлять удовольствия любви радостями дружбы. Мне было досадно не видеть тебя; но потом я убедилась, что, если бы ты пришел, мы бы столько не смеялись, потому что наш друг, несмотря на свой большой ум, имеет некоторые естественные предубеждения. У К. К. теперь такой же свободный ум, как и у нас, она этим обязана мне. Могу похвастаться тем, что закончила для тебя ее образование. Мне бы хотелось, чтобы ты спрятался в нашей тайной комнате, уверяю тебя, ты проведешь там замечательные часы. В среду я буду одна и целиком для тебя в твоем казене в Венеции. Извести меня, будешь ли ты в обычный час у статуи. Если ты этого не сможешь, назначь мне другой день».

Надо было отвечать обеим девочкам. Мне было горько, но надо было притвориться нежным: Tu l'as voulu Georges Dandin.[22]

Я никогда не мог решить, исходит ли мое чувство стыда от дурного источника или от хорошего, и мне придется пойти слишком далеко, если я захочу сейчас разрешить эту проблему. В свом письме К. К. у меня хватило сил преподнести ей мои комплименты и ободрить ее следовать за М. М. во всем, как за подлинной моделью совершенства.

Этой последней я написал, что она найдет меня покорным как всегда у ног статуи. В моем письме, полном фальшивых комплиментов по поводу воспитания, которое она дает К. К., я допустил только одну двусмысленную фразу: «Я благодарю тебя за то, что ты мне предлагаешь место в наблюдательной комнате. Я не смогу там быть».

В среду я был на свидании точно в назначенный час. Она появилась, одетая мужчиной. Она не хотела ни оперы, ни комедии.