История Жака Казановы де Сейнгальт. Том 6

На следующий день мы пили свой шоколад в девять часов, когда прибыла м-м Ф. Я только подошел к окну. Она отослала свою коляску и направилась в свои апартаменты вместе со своей горничной. Отправив Ледюка в Золотурн за моими письмами, я попросил бонну меня причесать, сказав, что к обеду мы ждем посла и двух итальянских иезуитов. Я заказал повару приготовить хороший обед, постное и скоромное, поскольку была пятница. Я видел, что бонна была весьма обрадована, и отлично меня причесала. Побрившись, я отдал ей мои подарки, и она приняла их с большим изяществом и благодарностью, уклонившись, однако, от меня своим прелестным ротиком. В первый раз я поцеловал ее в щеки. Это был тот тон, который мы выработали совместно. Мы были влюблены и целомудренны, но она должна была страдать меньше, чем я, по причине свойственного ее полу кокетства, зачатую более могущественного, чем любовь. Г-н де Шаввиньи прибыл в одиннадцать часов. Я пригласил к обеду иезуитов, предупредив его об этом, и отправил за ними свою коляску; в ожидании мы пошли пройтись. Он пригласил мою бонну присоединиться к нам, после того, как она распорядится обо всем по хозяйству. Этот человек был одним из тех, кого Франция, когда она была монархией, [19] берегла, чтобы отправлять, по случаю и в зависимости от обстоятельств, туда, где ей появлялась нужда привлечь к себе силы и возможности, которые она использовала в своих интересах. Таков был г-н де л’Опиталь, который мог привлечь к себе двор Елизаветы Петровны, [20] герцог де Нивернуа, который делал в 1762 году с кабинетом на Сент-Джеймс что хотел, и многие другие, которых я знал. Маркиз де Шавиньи, прогуливаясь в моем саду, нашел в характере моей бонны все то, что могло бы сделать мужчину счастливым; и она окончательно его очаровала за столом, где загнала двух иезуитов разговорами, исполненными доброй шутки… Проведя весь день с наибольшим удовольствием, он удалился в Золотурн, попросив меня приехать обедать к нему, когда он известит меня, что г-н де Шовелен прибыл.

Этот любезный господин, с которым я познакомился у герцога де Шуазейля в Версале, прибыл два дня спустя. Он меня сразу узнал и представил своей очаровательной супруге, с которой я не был знаком. Случайно получилось, что я оказался за столом рядом с Мадам М…, мной овладело веселое настроение, и я рассказывал забавные вещи. Г-н де Шовелен сказал, что знает весьма забавные истории, которые мне понравятся.

– Но вы не знаете, – сказал ему г-н де Шавиньи, – цюрихскую историйку; и рассказал ее.

Г-н де Шовелен сказал М-м М…, что для того, чтобы иметь честь ей послужить, он готов быть ее кучером, но М. ему ответил, что мой вкус намного более тонкий, потому что та, что меня поразила, живет у меня в моем загородном доме.

– Давайте нанесем вам визит. – сказал мне г-н де Шовелен.

– Да, – подхватил г-н де Шавиньи, – поедем все вместе.

И тут же попросил у меня предоставить ему мой прекрасный зал, чтобы дать бал не позднее чем в ближайшее воскресенье.

Таким образом, старый придворный помешал мне самому вызваться устроить бал. Это была фанфаронада, которая меня огорчила. Я бы восставал против права, по которому лишь посол мог принимать знатных иностранцев в течение тех пяти-шести дней, что они намеревались провести в Золотурне, правда, я оказался бы при этом втянут в очень разорительную глупость.

Говоря о комедиантах, игравших у г-на де Вольтера, заговорили о «Шотландке» и воздали хвалы моей соседке, которая покраснела и стала хороша, как звезда. Посол пригласил нас всех на бал на завтра. Я вернулся к себе, без памяти влюбленный в эту очаровательную женщину, которую господь создал, чтобы причинить мне самое большое горе в жизни. Читатель в этом убедится.

Моя бонна к моему возвращению уже легла, и я был этому рад, так как глаза М-м М… не вызвали у меня помрачения разума. Она нашла меня назавтра грустным и с умом обрушилась на меня за это. В тот момент, когда мы завтракали, появилась горничная м-м Ф. и передала мне записку. Я сказал ей, что отправлю ответ. Я распечатал записку и прочел следующее:

«Посол направил мне приглашение на бал. Я ответила, что нехорошо себя чувствую, но если к вечеру буду чувствовать себя лучше, я приду. Мне кажется, что, находясь у вас, я должна и явиться туда с вами, или вообще не ходить. Если у вас нет желания доставить мне удовольствие отвести меня туда, я прошу вас сказать там, что я больна. Извините, если я сочла возможным нарушить наши условия в этом единственном случае, потому что тут речь идет о том, чтобы продемонстрировать публике по крайней мере видимость добрых отношений».