История Жака Казановы де Сейнгальт. Том 6

«Прекрасный проект, подсказанный Амуром, не без трудностей, но сулит надежды. Жена ложится спать в кабинете, только когда муж просит ее согласия на это отделение; при этом такое положение может длиться четыре или пять дней. Она полагает, что основание для такой просьбы может вскоре возникнуть, и давняя привычка приводит к тому, что она не сможет ему отказать. Так что надо ждать. Для влюбленной женщины возникнет необходимость известить любовника. Необходимо будет спрятаться в церкви, и не следует ни секунды рассчитывать на то, чтобы подкупить человека, который ее откроет и затем закроет. Хотя и бедный, он неподкупен по причине глупости. Он проболтается. Единственный способ – спрятаться в церкви и дать себя запереть. Церковь закрывают в полдень в рабочие дни, и вечером – в праздничные, и открывают каждый день на заре. Когда наступит время, дверца будет закрыта таким образом, что любовнику достаточно будет слегка толкнуть ее, чтобы открыть. Кабинет отделен от спальни только перегородкой, очень тонкой, не следует даже чихать, ему не позволено быть простуженным, потому что случится большое несчастье, если он вздумает кашлянуть. Бегство любовника не составит никакого труда. Он спустится в церковь и выйдет, когда увидит, что она открыта. Поскольку церковный сторож не видел его, когда закрывал церковь, следовательно, не увидит и когда откроет».

Это письмо согрело мне душу. Я поцеловал его сотню раз. На следующий день я отправился изучить внутренности этой церкви – это было главным. Там была кафедра, где меня бы не увидели; но лестница находилась в ризнице, всегда закрытой. Я остановился на одной из двух исповедален, у которых были выходящие наружу дверцы. Спрятавшись там, где исповедник держит ноги, я был бы не виден, но пространство там было настолько тесным, что мне показалось, что я там не помещусь, если дверца будет закрыта. Я подождал до полудня и попробовал туда залезть, когда никого в церкви не было. Я там поместился, но настолько плохо, что меня увидел бы любой, кто приблизится. Во всех предприятиях такого рода ничего не получится, если не рассчитывать на фортуну. Решившись положиться на свой опыт, я вернулся к себе, вполне довольный. Я дал отчет моей обожаемой, поместив рассказ об этом в ту же газету и передав ей в комедии, где виделся с ней каждый день.

Восемь-десять дней спустя она спросила у генерала в моем присутствии, нет ли у него каких-либо поручений для ее мужа, который завтра в полдень уедет в Экс-ла-Шапель и вернется через три дня.

Меня не нужно было обо всем предупреждать заранее. Быстрый взгляд, который она мне послала, дал мне понять, что мне надо воспользоваться этим сообщением. Какая радость! Еще большая, потому что я был слегка простужен. Назавтра был праздничный день, и это еще одна радость, потому что мне надо было спрятаться в исповедальне только к вечеру, и благодаря этому я избегал обузы прятаться там весь день.

Я направился туда в четыре часа и втиснулся в более темную из исповедален, положившись на Бога. В пять часов ключарь, сделав привычный круг по церкви, вышел и закрыл дверь. Я вышел из укрытия и присел на лавку, где, видя ее тень за решеткой, уверился, что она меня видит. Она закрыла ставню.

Четверть часа спустя я подошел к двери, толкнул ее, и она открылась. Я прикрыл ее и на ощупь уселся на последних ступеньках лестницы. Я провел там пять часов, которые в предвкушении счастья не показались бы мне трудными, если бы не крысы, которые бегали туда и сюда вблизи меня, терзая мне душу. Проклятые животные, которых я никогда не мог терпеть, ни вынести омерзение, которое они у меня вызывают. Они отвратительны и зловонны.

В десять часов она явилась, со свечой в руке, выведя меня из тоскливого положения, в котором я очутился только ради нее. Можно лишь в общих чертах представить себе взаимные наслаждения этой счастливой ночи, не вдаваясь в детали. Она сказала, что приготовила мне маленький ужин, но у меня не было аппетита ни на что, кроме ее прелестей, хотя я обедал лишь в четыре часа. Мы провели семь часов в исступлении, прерывая его лишь изредка на любовные разговоры, с тем, чтобы возобновить наслаждения.