История Жака Казановы де Сейнгальт. Том 6

Экс-ан-Савой – захудалое местечко, где есть, однако, минеральные воды и где в конце лета собирается бомонд. Я ничего этого не знал. Я очень спокойно и скромно обедал, намереваясь сразу уехать в Шамбери, когда увидел входящую группу людей, очень веселых, приличного вида, мужчин и женщин, которые направлялись занять место за столом. Я смотрю, не двигаясь, возвращая кивком головы реверансы тем, кто мне их оказывает. По разговорам я понимаю, что весь этот народ находится там на водах. Мужчина импозантного вида подходит вежливо ко мне и спрашивает, не направляюсь ли я в Турин; я отвечаю ему, что еду в Марсель.

Их обслуживают, и они все садятся за стол. Я вижу симпатичных женщин и мужчин, по виду могущих быть их мужьями или любовниками. Я решаю, что в этом месте есть чем развлечься. Все эти люди говорят между собой по-французски или на пьемонтском диалекте и держатся непринужденно; я решаю, что если подвернется случай, я легко могу согласиться провести здесь ночь.

Я кончил обедать, когда они еще не приступили к жаркому, а мой кучер мог выехать не раньше чем через час. Я подошел к красивой женщине и сделал ей комплимент по поводу того, какую пользу должно быть принесли ей воды Экса, поскольку аппетит, с которым она ест, пробуждает такой же у тех, кто на нее смотрит. Она бросает мне в ответ, живым тоном, что я могу убедиться, что прав, присев рядом с ней, и в то же время предлагает мне кусок жаркого, которое им подали. Место рядом с ней незанято, я принимаю вызов и ем, как будто еще не обедал.

Тут я слышу голос, который говорит, что это место аббата, и другой голос, который отвечает, что уже полчаса, как тот уехал. Почему уехал? – говорит третий, – он должен был оставаться здесь еще восемь дней. Говорят тихо, шушукаются, но отъезд аббата меня не интересует, я продолжаю есть, занимаясь только дамой, которая подкладывает мне лучшие куски. Я говорю Ледюку, который стоит позади моего стула, заказать мне шампанского; дама его любит, и я оказываюсь прав; весь стол тоже заказывает шампанского. Я вижу, что она развеселилась, я болтаю ей глупости и спрашиваю, всегда ли она требует доказательства правоты у тех, кто с ней заигрывает. Она отвечает, что те несколько не стоят и труда. Красива, с умом – я думаю о том, чтобы найти хороший предлог, чтобы отложить отъезд, и случай мне его предоставляет.

– Вот, – говорит некая дама красотке, что пьет со мной, – вполне, кстати, свободное место.

– Очень кстати, потому что мой сосед меня утомлял.

– У него не было аппетита? – спрашиваю я.

– Ба! У игроков аппетит только на деньги.

– Обычно так; но у вас необыкновенные способности, потому что я в жизни не обедал два раза подряд.

– Это нарочно. Готова поспорить, что вы не будете ужинать.

– Спорим, что буду.

– Спорим на ужин, но я хочу видеть.

– Идет.

Весь стол аплодирует; дама краснеет от удовольствия, и я приказываю Ледюку пойти сказать кучеру, что я уезжаю только завтра.

– Я заказываю ужин, – говорит дама.

– Да, потому что это вы за него заплатите. Мое дело, в нашем споре, держаться стойко. Если я съем больше вас, я выиграл.

С окончанием обеда человек с импозантным лицом спросил карты и составил маленький банчок в фараон. Я подождал. Он положил перед собой двадцать пять пьемонтских пистолей и немного серебра, чтобы развлечь дам. В банке оказалось около сорока луи. В первой талье я оставался только зрителем и увидел, что банкёр играет честно. Когда он смешал карты для следующей тальи, красивая дама спросила меня, почему я не играю. Я ответил ей на ушко, что она заставила меня потерять аппетит к деньгам; она улыбнулась. После этого заявления, сочтя себя обязанным, я достал из кошелька сорок луи, и проиграл их в двух тальях. Я поднялся, ответив на соболезнования банкёра, что я никогда не рискую суммой, большей той, которая составляет банк. Кто-то из компании спросил меня, знаю ли я аббата Жильбера; я ответил, что был знаком с одним по Парижу, он был из Лиона и был должен мне свои уши, которые, соответственно, я ему отрежу повсюду, где его встречу. Спрашивавший мне не ответил, и компания хранила молчание, не показывая вида. Я увидел, что этот аббат Жильбер – это, должно быть, тот, чье место я занял. Увидев мой приезд, он улепетнул. Я доверил ему в моем доме в Малой Польше кольцо, которое стоило мне в Голландии пять тысяч флоринов, и на другой день он скрылся.

Когда все вышли из залы, я спросил Ледюка, хорошо ли я устроен. Он отвел меня в большую комнату без мебели в старом доме, в сотне шагов от гостиницы, в котором все остальные комнаты были заняты. Хозяин гостиницы мне сказал, что у него нет другой комнаты, кроме этой, и что он велит принести сейчас кровать, стулья и столы. Мне пришлось там устроиться. Я сказал Ледюку, чтобы ложился в той же комнате и чтобы принес туда весь мой багаж.

– Что вы сказали об аббате Жильбере? – спросил он. – Я узнал его только в момент, когда он уходил, и мне даже пришла в голову мысль схватить его за жилет.

– Это была мысль, которой нужно было последовать.

– Ну ладно, в следующий раз.