История Жака Казановы де Сейнгальт. Том 8

– Думают, что я счастлива, – сказала мне она, – все завидуют моей судьбе; но можно ли быть счастливой, когда теряешь самоуважение? Вот уже шесть месяцев я смеюсь лишь краем губ, в то время как в Гренобле, бедная и почти лишенная самого необходимого, я смеялась от чистого веселья, непринужденно. У меня есть бриллианты, кружева, превосходный замок, экипажи, прекрасный сад, служанки, дама-компаньонка, которая меня, быть может, презирает, и, хотя со мной обращаются как с принцессой первые дамы двора, которые запросто ко мне приходят, нет дня, чтобы я не испытала какого-нибудь унижения.

– Унижения?

– Да, эти прошения, с которыми ко мне обращаются, с тем, чтобы обрести монаршие милости, и которые я вынуждена отсылать обратно, извиняясь в своей беспомощности, поскольку не смею ничего просить у короля.

– Но почему вы не смеете?

– Потому что невозможно мне заговорить со своим любовником, не имея перед глазами монарха. Ах! Счастье в простоте, а не в пышности.

– Это в порядке вещей, и надо вам стараться быть на высоте того положения, в которое ставит вас судьба.

– Я этого не могу; я люблю короля и все время боюсь ему не понравиться. Мне все время кажется, что он одаривает меня более, чем я стою; поэтому я не смею ничего просить у него для других.

– Но король будет счастлив, я в этом уверен, доказать вам свою любовь, оказывая милости людям, в которых вы принимаете участие.

– Я это понимаю, и это делает меня счастливой, но я не могу побороть себя. Я имею сотню луи на булавки; я раздаю их в виде милостыни и в качестве подарков, но экономно, чтобы дотянуть до конца месяца. У меня есть идея, несомненно ошибочная, но владеющая мной вопреки самой себе, я думаю, что король любит меня только потому, что я ему не докучаю.

– А вы его любите?

– Как можно его не любить! Вежливый в высшей степени, добрый, нежный, красивый, галантный и чувствительный; он именно таков, чтобы покорить сердце женщины.

Он не перестает спрашивать меня, довольна ли я моей мебелью, моим гардеробом, моими слугами, моим садом; не хочу ли я что-то изменить. Я его обнимаю, я его благодарю, говорю, что все прекрасно, и я счастлива, видя его довольным.

– Говорит ли он с вами о ребенке, которого вы ему подарите?

– Он часто говорит мне, что в моем состоянии я должна прежде всего заботиться о моем здоровье. Я льщу себя надеждой, что он воспримет моего сына как принца своей крови; королева умерла, и он должен по совести осознать это.

– Не сомневайтесь в этом.

– Ах! Сколь дорог мне будет мой сын! Какое счастье быть уверенной, что это будет не девочка! Но я ничего никому не говорю. Если я осмелюсь сказать королю о гороскопе, я уверена, что он захочет с вами познакомиться; но я опасаюсь клеветы.

– И я также, дорогой друг. Продолжайте хранить эту тайну, и пусть ничто не возмутит счастья, которое может только возрасти, и которое я счастлив вам предвестить.

Мы расстались, пролив слезы. Она вышла первая, прежде поцеловав меня и назвав своим лучшим другом. Я остался наедине с м-м Варнье, чтобы немного успокоиться, и сказал ей, что, вместо того, чтобы выдать м-ль Роман ее гороскоп, я должен был на ней жениться.

– Она была бы более счастлива. Вы не могли предвидеть ни ее робости, ни отсутствия у нее амбиций.

– Могу вас уверить, мадам, что я не рассчитывал ни на ее смелость, ни на ее амбиции. Я упустил из виду свое собственное счастье, думая только о ее. Но дело сделано. Однако, я утешусь, увидев ее действительно счастливой. Я надеюсь, что это произойдет, особенно, если она разродится сыном.

Пообедав с м-м д’Юрфэ, мы с ней решили отправить д’Аранда в его пансион, чтобы быть более свободными в наших каббалистических занятиях; затем я направился в оперу, где мой брат назначил мне свидание, чтобы отвести ужинать к м-м Ванлоо, которая встретила меня изъявлениями самой большой дружбы.

– Вы будете иметь удовольствие, – сказала мне она, – ужинать с м-м Блондель и ее мужем.

Читатель вспомнит, что это была Манон Баллетти, на которой я должен был жениться.

– Знает ли она, что я здесь? – спросил я.

– Нет, я доставила себе удовольствие увидеть ее изумление.

– Благодарю вас, что вы не захотели насладиться и моим. Мы еще увидимся, мадам, но сегодня я говорю вам адьё, потому что, как человек чести, я полагаю, что не должен по своей воле находиться в том месте, где будет м-м Блондель.

Я выхожу, оставляя всех в изумлении, и, не зная, куда идти, останавливаю фиакр и направляюсь ужинать к моей невестке, которая восприняла это как мой каприз. Но во время этого маленького ужина очаровательная женщина только и делала, что жаловалась на своего мужа, который не должен был бы жениться, поскольку знал, что не в состоянии исполнять с женой мужские функции.

– Почему вы не попробовали этого, перед тем, как выйти замуж?