История Жака Казановы де Сейнгальт. Том 9

Я не мог обедать. Мне было стыдно, что меня так провел неопытный молодой человек. Я бросился на кровать и проспал до тех пор, пока меня не разбудил почтальон, показывая мне виновника, у которого был вид умирающего. Я приказал, ничего ему не говоря, запереть его в комнате, где у него была хорошая постель, куда ему подали ужин и где его держали до утра следующего дня, когда я должен был уезжать в Булонь и Кале. Я должен был оставить его отдыхать, так как он был весь разбит. Почтальон поймал его на половине пятого поста, немного дальше Амьена. Он был смирен, как ягненок. На следующее утро я его позвал и спросил, поедет ли он со мной в Лондон добровольно или связанным.

– Добровольно, даю вам слово чести; но верхом и вслед за вами, потому что иначе я чувствую себя униженным. Я не хочу, чтобы могли сказать, что вы преследуете меня, потому что я вас обокрал.

– Я принимаю ваше слово чести. Закажите другую лошадь. Поцелуйте меня.

Довольный, он сел на лошадь и, следуя впереди меня, остановился только в Кале у «Золотой Руки», где был удивлен, увидев свой чемодан. Я прибыл через час после него.

Глава VII

Мое прибытие в Лондон. Ла Корнелис. Я представлен ко двору. Я снимаю меблированный дом. Я делаю множество знакомств. Мораль англичан.

Едва прибыв, я вызвал хозяина гостиницы и приказал подготовить мне квитанцию на мою почтовую коляску, которую я ему оставлял под его ответственность, и забронировал пакетбот, чтобы он был в моем распоряжении, когда захочу. Был только один свободный, второй был для всех пассажиров, которые платили по шесть франков с головы. Я заплатил за это шесть гиней вперед, взяв квитанцию, потому что меня предупредили, что начиная с Кале человек становится неправ во всех своих спорах, когда не может доказать свою осязаемую и видимую правоту. Клермон до отлива погрузил все мое имущество, и я приказал ужинать. Хозяин известил меня, что в Англии луи не котируются, и поменял мне их на гинеи, без всякой для себя выгоды. Я был восхищен его честностью, так как гинея котируется на семнадцать французских су выше, чем луи.

Маленький д’Аранда – Транти смирился со своей участью. Он был теперь спокоен, горд тем, что смог показать мне свою лихость на лошади. Мы сели за стол, и я услышал звук английских слов в дверях моей комнаты. Вошел хозяин и сказал, что это курьер милорда герцога Бедфордского, посла Англии, который только что прибыл, возвращаясь в Лондон из Версаля. Этот курьер спорил с хозяином пакетбота, который я зафрахтовал; он говорил, что заказал его письмом и что тот не может им распоряжаться; тот отвечал, что письма не получал, и никто не может убедить его в обратном. Я поздравил себя с тем, что пакетбот мой. Я пошел спать, и на следующий день, рано утром, пришел хозяин, говоря, что в полночь прибыл посол, и что его камердинер хочет со мной поговорить. Я его впустил, и он сказал от имени милорда, который торопится вернуться в Лондон, что если я соглашусь уступить ему пакетбот, я смогу, тем не менее, попасть в Дувр. Я взял перо и написал мой ответ в следующих выражениях:

«Милорд герцог может располагать всем моим пакетботом, за исключением места, занимаемого тремя людьми и моим маленьким багажом. Я с готовностью пользуюсь случаем сделать этот маленький подарок послу Англии».

Камердинер вернулся, чтобы сказать мне, что посол меня благодарит, но хочет платить.

– Это невозможно, так как уже оплачено.

– Он вернет вам шесть гиней.

– Скажите этому сеньору, что он может пользоваться, но только без оплаты, и никак не иначе, потому что я не перепродаю товар, который купил.

Полчаса спустя является сам герцог, который, велев о себе доложить, с важным видом заявляет, что я прав, но также и он прав, уклоняясь от слишком большой любезности, которую я собираюсь ему оказать. Я соглашаюсь с его доводом с оскорбленным видом, но не уступаю.

– Это, – говорит он мне, – вопрос темперамента. Если вы уступаете, я не становлюсь вам менее обязан. Заплатим каждый по половине.

– Согласен, милорд, и я обязан вам за честь, которую вы мне оказываете. Я не отъеду, пока вы не будете готовы.

Он кладет три гинеи на мой комод, не показывая мне этого, и выходит, поблагодарив меня. Час спустя я возвращаю ему визит. Я велю сказать хозяину пакетбота, что он может грузить на борт милорда и весь его багаж, и я не вмешиваюсь в обсуждение, которое он ведет с офицерами посла насчет оплаты. Это меня не касается.

Мы проходим Ла Манш за два с половиной часа, при весьма сильном ветре. Назавтра визит чиновников, проверяющих, не везу ли я контрабанду, представляется мне весьма утомительным, наглым, бестактным и даже неприличным, но следует его терпеть и не обращать внимания, так как грубый англичанин, имея за собой закон, намного бесцеремонней француза.