История Жака Казановы де Сейнгальт. Том 9

Я вернулась к себе, надеясь, что ему не понравилась, и восемь дней молчания утвердили меня в этой надежде; но меня в этом разубедили. У моей двоюродной бабушки, которая пригласила меня на обед, мой дед в компании Ф-и, отца и сына, представил мне этого дурака, назвав его моим будущим супругом и попросив достаточно вежливо назвать день и час, когда я подпишу брачный контракт. Я ответила ему, не слишком вежливо, что обозначу ему день и час, когда решу выйти замуж. После кофе я удалилась.

Пролетело несколько дней после этой сцены, когда я никого не видела, и я надеялась, что больше не будут говорить об этом браке, когда моя гувернантка пришла сказать, что отец такой-то находится в моей комнате и желает мне представиться. Я сразу пришла. Это был исповедник принцессы де Брезил, который, после множества экивоков, мне сказал, что Ее апостолическое Величество поздравляет меня с моим будущим браком с графом Ф-и. Я скромно ответила ему, что еще ничего не решено, потому что я еще не думаю выходить замуж. Он весело мне ответил, что в моем возрасте я имею счастье не быть обязанной не думать ни о чем и предоставить заботу об этом тем, кто меня любит, и кому я имею счастье подчиняться, и поэтому мое решение – это дело одной минуты.

Мои возражения на эти рассуждения вызвали только улыбки, но, предвидя войну, которую они мне сулят, я направилась на следующий день, в сопровождении гувернантки, к моей дорогой тете аббатисе, которая, в моем затруднении, не могла отказать мне в совете. Этот совет можно было рассматривать лишь как руководство к моим действиям, так как я начала с того, что сказала ей без уверток, что никогда не соглашусь на этот брак.

Она ответила, что ей представили графа, и что, по правде говоря, она нашла его невыносимым, но что она опасается, что меня к этому принудят.

Впечатление, которое произвело на меня это заявление, было столь сильно, что, не найдя в себе силы ответить, я заговорила о совсем других вещах, вплоть до окончания визита. Но, вернувшись домой, я приняла самое необычное из возможных решений, ни с кем не советуясь. Поскольку моя гувернантка не хотела в этом участвовать, я видела вокруг себя лишь глупцов.

Я заперлась у себя в кабинете и изложила в коротком письме все мое дело палачу моего отца, безжалостному Ойрас. Я закончила тем, что молила его о протекции, с тем, чтобы обрести такую у короля, с тем, чтобы гарантировать меня от любого насилия и любого опасения, что навлеку на себя немилость мадам принцессы ди Брезил при моем твердом решении выйти замуж только тогда, когда я сама свободно это решу.

Я отправила ему письмо на следующий день с пажом. Не предполагая в министре наличия гуманного сердца, я рассчитывала, что задену его сердце мужчины. Я рассчитывала на его гордость; я чувствовала уверенность, что, поступив со мной по справедливости, он решит, что убедит меня в том, что не был несправедлив и по отношению к моему отцу. Я не обманулась в своих ожиданиях.

Через день молодой джентльмен пришел мне сказать от его имени, попросив выслушать его приватно, что я должна отвечать всем тем, кто мне советует согласиться на этот брак, что я соглашусь на него, только когда меня убедят, что Е.А.В[21] этого хочет. Министр передавал мне извинения в том, что, по известным соображениям не отвечает мне письменно. Посланец, сказав мне эти несколько слов, ушел, отвесив мне глубокий реверанс и не ожидая никакого ответа, но вы не можете себе представить ни моего удивления при появлении этого молодого человека, ни впечатления, которое он произвел на мой ум.

Сказанного им было более чем достаточно, чтобы меня успокоить, потому что министр не мог бы мне выдать этого мнения, если бы не хотел меня уверить, что принцесса более не будет вмешиваться в дело моего брака; но эта мысль тут же меня покинула, как только ушел молодой человек. Я проводила его глазами, удивленная, а мгновение спустя, удивленная моим удивлением, я ощутила себя глупой, и я засмеялась, издеваясь над собой. Я была охвачена изумлением от того впечатления, которое произвел на меня этот молодой человек, однако это изумление постепенно сошло на нет в немного дней, потому что, увидев его случайно на следующей неделе в церкви, я сначала его не узнала; но в дальнейшем впечатление риватноушения на жизнь короля усилилось. Повсюду, где я шла, я его встречала – в театрах, на прогулках и всегда, когда садилась в мою коляску, выходя из дома, где была с визитом.

По прошествии трех-четырех месяцев, если случалось, что я не встречала его в церкви, куда заходила, я ощущала беспокойство.