История жены

Белнапы пустились в путешествие вместе с пятью другими семьями, у каждой был один или два фургона, запряженных восемью волами. Каждый фургон не превышал размером четыре на десять футов и должен был содержать провизию на все шесть месяцев пути. Кит наполнила матерчатые мешки и деревянные ящики (которые позднее будут служить столешницами и сундуками) пшеничной и кукурузной мукой, «сушеными яблоками и персиками, бобами, рисом, сахаром и кофе». Она была настроена оптимистично, поскольку стремилась заполнить все свободное пространство: «В углу осталось место для корыта, а в корыто поместится корзина для обеда. Посуду, которой мы будем пользоваться, сложу в корзину. Сначала будем есть из хорошей, а если она побьется, заменим оловянной. Сшила четыре миленькие скатерти, так что жить буду так же, как дома».

Но изматывающее путешествие стало тяжелым испытанием для деятельной Кит. Если судить по воспоминаниям, которые оставила она и которые оставляли многие другие мужчины и женщины, дорога меняла всех. Смерти попутчиков (особенно младенцев и матерей в родах), инфекционные заболевания (тиф, дизентерия, оспа, ужасная холера), ураганы и песчаные бури, кожные инфекции и сломанные кости, засуха и голод под безответными небесами, душераздирающие расставания с теми, кто не мог поспевать за ритмом каравана и умирал в пути, – ни одно из этих переживаний не проходило бесследно.

Когда ее сын «тяжело заболел колорадской лихорадкой», Кит Белнап испугалась, что может потерять свое последнее дитя. С дневником она делилась своим самым худшим кошмаром: «В ночи я думала, что нам придется оставить малыша тут, и решила, что в таком случае я останусь с ним». К счастью, новый день принес «новые силы».

Продолжая движение и выхаживая больного ребенка, Кит умалчивала, что вновь была беременна. О своей беременности писали немногие женщины; даже в письмах к родне они сообщали об этом в такой завуалированной форме, что современный читатель может вовсе ничего не понять. Хотя Кит Белнап перестает писать воспоминания на Орегонском пути, нам известно из других источников, что ее семье удалось добраться до Орегона, там она благополучно родила, а впоследствии они с мужем воспитали пятерых детей; он умер в 1897 году, а она – в 1913‐м.

В «Записках на обочине Орегонского пути» Лидия Э. Радд рассказывает о том, что на всем протяжении путешествия присутствие болезни и смерти ощущалось постоянно. 9 мая 1852 года она писала: «Проехали мимо свежей могилы, 4 мая здесь похоронили мужчину из Огайо. Встретили мужчину, который повернул назад; он похоронил свою жену. Она умерла от кори»[375]. Без жены этот мужчина, вероятно, не находил сил продолжать путешествие. Подобным образом поступали многие путешественники, потерявшие кого-то из близких в пути.

23 июня умер один из попутчиков Лидии. «Мистер Гифтман умер вчера ночью, около одиннадцати. У него не было родных, и осталась только жена, но в караване есть двое мужчин, которые хорошо знали ее мужа, и брат, который позаботится о ней». Молодая вдова не испытывала нехватки в кавалерах.

Вновь и вновь в своем дневнике Лидия рассказывает о новых заболевших или умерших. Она довольно точно подмечает: «Болезнь и смерть – тяжкое испытание в Штатах, но ничто не может сравниться по тяжести с болезнью и смертью на равнинах».

Нередко случалось так, что тяготы пути, которые приходилось нести первопроходцам, не заканчивались, когда они достигали конечной точки путешествия. В воспоминаниях Элвины Апперсон Феллоуз рассказывается о тяжелой доле молодой невесты в Орегоне[376]. Ее мать потеряла мужа при пересечении Орегонских прерий и столкнулась с проблемой: «как прокормить девять голодных ртов в придачу к собственному». По прибытии в Портленд она начала брать на дом стирку в доках, а потом открыла пансион. Но как ни тяжела была жизнь этой женщины, ее дочери пришлось еще хуже, когда она в первый раз вышла замуж. Так миссис Феллоуз вспоминала эти годы: