История жены

Мы часто говорим о тех драматических переменах, которые пришлись на вторую половину XX века, как о «сексуальной революции», однако, как и всякая революция, она долго, на протяжении десятилетий, зрела, прежде чем стремительно ниспровергнуть старую мораль. Поборники сексуальной свободы, таблеток и легализации абортов в 1960‐е и 1970‐е годы, сами того не зная, отстаивали взгляды и применяли практики, которые существовали за сто лет до них. Давайте вернемся к той ранней эпохе перемен и посмотрим, какие потрясения в сфере сексуальности, контрацепции и абортов происходили в то время и как они предопределили стандарты современного сексуального поведения.

Идеология и опыт

Викторианских женщин часто описывали как «ангелов домашнего очага», бесплотных созданий без чувств и сексуальных потребностей, менее страстных и более возвышенных, чем мужчины. Такой образ жены появлялся не только в романах, описывающих невинных невест и добродетельных жен, но и в медицинских трактатах, которые отказывали женщине в сексуальных желаниях. Прославленный британский доктор Уильям Эктон, которого мы уже цитировали ранее, был убежден в том, что «многим порядочным матерям, женам и хозяйкам не известно о сексуальных излишествах. Единственная страсть, которую они испытывают, – любовь к дому, детям и домашним обязанностям». И Эктон не был одинок в своих взглядах[422].

В 1870‐е и 1880‐е годы женский вопрос все шире обсуждался по обе стороны Атлантики, и популярность набирал новый подход к проблеме женской сексуальности. Авторы обоих полов допускали, что женщина не так сильно отличается от мужчины в том, что касается силы желаний. В «Злоупотреблении браком» (1875) американка Элизабет Эванс высмеивала тех, кто считал, что «женщина куда меньше подвержена страстям, чем мужчина», и настаивала на том, что все различия происходят от «воспитания» и «сдерживающих обстоятельств». Оспаривая общепринятую мудрость викторианского общества, она приписывала женскую добродетельность «силе общественного мнения»[423]. А доктор Джордж Нэпьюс, ранее считавший, что все женщины, включая жен, фригидны, пересматривал свою точку зрения и теперь писал: «Ошибочно и противоестественно считать, что страсти подобного рода у женщин свидетельствуют об отклонениях». Он полагал, что желаниям равно подвержены как муж, так и жена, и заключал: «Должно не наслаждаться страстями одному, но разделять их»[424].

Его коллеги считали, что знание анатомии сделает секс лучше, и описывали женские половые органы, уделяя особое внимание клитору. Они понимали, что он играет важную роль в процессе женского возбуждения и, в отличие от Фрейда, не делили оргазмы на «клиторальные» и «вагинальные». Эта ошибка, сделанная знаменитым психоаналитиком, стоила нервов многим поколениям женщин, считавшим, что они лишены возможности испытать «правильный» оргазм. В 1880‐е годы такие доктора, как Эдвард Блисс Фут (убежденный защитник контроля за рождаемостью в США), с пониманием вопроса писали о «клиторе и эректильной ткани вагины» как о том, что «вызывает сексуальное возбуждение» и способно вызвать у женщины оргазм[425].

Но каково было мнение самих женщин на этот счет? Изображали ли они в спальне такую отрешенность, о которой пишут некоторые викторианские доктора? Или же они осознанно соглашались с новым взглядом на женскую страсть? Мы не можем ответить на этот вопрос, потому что ни одна женщина не оставила личных свидетельств о своих сексуальных чувствах и опытах. Согласно представлениям того времени, нечто столь интимное нельзя было доверять бумаге. И все же мы можем по некоторым источникам получить представление о женской сексуальной жизни.

Во-первых, у нас есть заявления замужних женщин, состоявших в Женском христианском обществе трезвости, в которых они рассказывают о ненасытных сексуальных аппетитах своих мужей и о своем высокомерном безразличии к плотским желаниям. Возможно, отказ от секса был способом избежать очередной беременности, а может быть, они действительно боялись своих пьющих мужей. В пособиях по непорочной жизни советовали завести раздельные спальни и воздерживаться от секса на всем протяжении беременности и периода лактации, и некоторые жены могли ссылаться на них, если им нужно было контролировать сексуальную жизнь. В одном из отчетов приводится такой рассказ жены: «В ранние годы замужества мы с мужем научились жить в непорочных отношениях, как то завещал Бог. Из любви ко мне муж согласился, чтобы мы жили порознь все то время, что я вынашивала нашу маленькую дочь и кормила грудью ‹…› Мой муж и я никогда не жили так нежно, полюбовно и гармонично и никогда не были ближе друг к другу, и никогда моя любовь не была к нему так сильна, как в эти благословенные месяцы»[426]. Слова этой женщины очень похожи на слова Марджери Кемп, которая убеждала своего мужа принять обет воздержания.