История жены

Но на этом история не закончилась. Джованни подал апелляцию на решение архиепископа. При помощи связей и денег он отменил вынесенное решение. Где-то между 1456 и 1458 годами брак между Джованни и Лузанной был признан недействительным. Джованни все же создал семью с Мариеттой, которая соответствовала ему по статусу и могла родить наследников рода Делла Каса. Всякие упоминания о Лузанне прекращаются после 1456 года.

В конце концов деньги, власть, социальные нормы и желание произвести на свет законных наследников победили. История Джованни и Лузанны демонстрирует вечную проблему сосуществования двух непересекающихся миров. В одном мире любовь, основанная на сексуальном влечении, побеждает любые преграды в виде классовых (расовых и религиозных) различий, а клятвы верности, данные в браке, преодолеваются под напором желания. Любовники, испытавшие подобные сильные чувства, конечно, поймут, о чем я говорю.

Другой мир зиждется на уважении к закону и семейным, общественным и национальным традициям, а они гласят, что сексуальные отношения должны устанавливаться прежде всего между людьми, состоящими в браке. Мужчины и женщины, даже если они не прочь иметь несколько сексуальных партнеров, обычно одобряют идею моногамии в качестве социальной нормы.

Возьмем Джованни. В «молодости» он позволил себе завести интрижку с замужней женщиной. Но когда ему пришло время соответствовать ожиданиям общества и семьи, он не стал легализовать свои отношения с Лузанной, женщиной более низкого положения, да к тому же бесплодной. Он сделал то, чего от него ожидали: взял в жены девушку, которая была намного моложе его и равна ему по положению, такую, которая улучшила бы репутацию его семьи и родила ему наследника. С точки зрения социальных договоренностей он «поступил правильно». Но его поступок вызывает вопросы с точки зрения морали.

А что мы подумаем об истории Лузанны? Ее, конечно, никак не назовешь обычной итальянской женой. Подобно Элоизе, от которой ее отделяли 250 лет, она была своевольной и страстной, не боялась рисковать ради своего возлюбленного, несмотря на то что ее поведение вызвало протест. Хотя ей не удалось своими действиями добиться крепкого и продолжительного второго брака, ей все же удалось избежать жестокого наказания за измену – из тех, что были распространены в более раннем Средневековье.

Конечно, церковное право не распространялось на еврейскую общину в Италии; здесь были свои власти, которые определяли, действителен ли брак и что делать, если супружеские отношения переживают кризис. Еврейские средневековые брачные традиции иллюстрирует один случай, произошедший в 1470 году[109].

Хакким бен Иехиель Коэн Фалкон, держатель постоялого двора из Павии, обратился к еврейским старейшинам за разрешением вернуть свою жену, сбежавшую из супружеского дома. Месяцами она настаивала на том, чтобы он переменил свой образ жизни и ушел из этого дела, но муж, по его собственному признанию, не обращал на ее жалобы никакого внимания. Рассказ мужчины завершается тем, что однажды жена собрала все свои вещи, серебряную посуду и драгоценности и удалилась в дом соседки-христианки, к которой часто ходила в гости.

Когда муж понял, что его жена укрылась в соседнем доме, он обнаружил ее в компании двух христианок, двух мужчин, викарного епископа и капеллана. Епископ пришел, чтобы уговорить женщину креститься в христианскую веру. Муж стал говорить с ней на немецком, чтобы никто больше не понял их диалог:

Он: Зачем ты пришла сюда и почему не возвращаешься домой?

Она: Я останусь здесь и не вернусь к тебе, потому что не хочу быть хозяйкой постоялого двора.

Он: Я ни в чем не буду тебе препятствовать.

Она: Ты не обманешь меня снова… Ты многажды врал мне, и я тебе не верю.

Епископы заверили мужа, что обряд не будет совершаться в спешке и что у женщины будет сорок дней, чтобы все обдумать. Когда муж, рыдая, ушел домой, жену отвели в монастырь, «где сохранялась очень строгая христианская дисциплина». Она пробыла там день и ночь, но на следующий день поменяла свое решение. Она передала епископу, что хочет вернуться домой, говоря так: «я жена коэна, и если я пробуду здесь еще день или два, я не смогу больше вернуться в его дом и мы должны будем развестись». Простые евреи не обязаны были разводиться, если один из супругов сбился с истинного пути, но коэны были наследственными священниками и, вероятно, к ним предъявлялись более высокие требования. Когда жена возвратилась домой, «скорбя о своих грехах» и моля простить ее, муж обратился к раввинам: позволяют ли они ему взять жену назад? Что бы они ни решили, он обязан был принять это.