История Жиль Бласа из Сантильяны

– Охотно, – отвечал мой господин, – я люблю наблюдать, как вылетают в трубу такие молодчики из разночинцев, которые смеют воображать, что их кто-либо равняет с нами. Ничто, например, меня так не позабавило, как случай с сыном откупщика; игра и тщеславное желание тянуться за знатью принудили его продать все имущество, вплоть до дома.

– О, этого мне ничуть не жаль, – заметил дон Антонио. Он и в бедности остался таким же хлыщом, каким был в богатстве.

Сентельес и мой господин отправились в сопровождении дона Альвара к Грегорио де Нориега. Я с Мохиконом пошел туда же, радостно предвкушая возможность полакомиться на даровщинку и надеясь со своей стороны пособить разорению выскочки. Придя в дом, мы увидели несколько человек, занятых приготовлением обеда, причем дымок, исходивший от рагу, щекоча обоняние, предвещал не меньшее удовольствие и для нёба. Маркиз Дзенет-то и дон Хуан де Монкада только что прибыли. Хозяин дома показался мне большим балбесом. Он тщетно пытался разыгрывать из себя петиметра. Но это была прескверная копия с блестящего оригинала, или, говоря проще, он походил на дурака, корчащего из себя развязного сеньора. Представьте себе человека такого склада среди пяти насмешников, у которых только и было на уме, что поиздеваться над ним и ввести его в большие расходы.

– Сеньоры, – сказал дон Альвар после первых учтивостей, – рекомендую вам сеньора Грегорио де Нориега, как одного из самых достойных кавалеров. Он обладает множеством прекрасных качеств. Ведомо ли вам, что он человек весьма образованный? Выбирайте любую науку: он одинаково силен во всех областях, начиная от самой тонкой и строгой логики до орфографии.

– Право, вы мне слишком льстите, – прервал его мещанин с принужденным смехом, – я мог бы, сеньор Альвар, вернуть вам ваш комплимент. Вы сами являетесь тем, что принято называть кладезем премудрости.

– Я не имел намерения напрашиваться на столь остроумную похвалу, – возразил дон Альвар. – Смею вас, однако, уверить, сеньоры, – добавил он, – что наш хозяин не преминет составить себе имя в свете.

– Что касается меня, – заметил дон Антонио, – то мне больше всего нравится в нем – и я ставлю это выше орфографии – его умение выбирать лиц, с которыми он ведет знакомство. Вместо того чтобы ограничиться общением с мещанами, он предпочитает молодых сеньоров, не считаясь с тем, во что это ему обойдется. В этом есть известная возвышенность чувств, которая меня восхищает. Вот что называется тратить деньги со вкусом и разбором.

За этими язвительными замечаниями последовало множество других в том же духе. Бедного Грегорио отделали на все корки. Петиметры один за другим осыпали его стрелами своих насмешек, но наш болван даже не ощущал этих уколов; напротив, он верил всему, что они говорили, и был, казалось, весьма доволен своими сотрапезниками, принимая их издевательства за великую честь. Одним словом, он служил им игрушкой все время, пока они сидели за столом, а это продолжалось весь день и всю ночь.

Мы с Мохиконом выпили так же основательно, как и наши господа, и когда мы выходили от мещанина, то и лакеи и сеньоры были пьяны в стельку.

Глава V Жиль Блас становится сердцеедом, он знакомится с прелестной дамой

Проспав несколько часов, я встал в отличном расположении духа. Мне вспомнился совет Мелендеса, и я решил до пробуждения своего господина сходить на поклон к нашему управителю, тщеславие которого, как мне показалось, было до известной степени польщено оказанным ему вниманием. Он принял меня любезно и спросил, освоился ли я с образом жизни молодых сеньоров. Я отвечал, что все это для меня ново, но что я не отчаиваюсь со временем привыкнуть. Действительно, я привык, и даже очень скоро. В моем характере и настроении произошла полная перемена. Из прежнего рассудительного и степенного юноши я превратился в шумного, легкомысленного, пошлого вертопраха. Лакей дона Антонио поздравил меня с этой метаморфозой и сказал, что мне остается только завести любовную интригу, чтобы блистать в обществе. Он объяснил, что без этого я никогда не сделаюсь законченным щеголем, что у всех наших товарищей прелестные возлюбленные и что сам он пользуется благосклонностью двух благородных дам. Я решил, что каналья просто врет.

– Сеньор Мохикон, – сказал я, – вы, безусловно, красивый и очень умный малый, обладающий немалыми достоинствами, но я не понимаю, каким образом благородные дамы, у которых вы к тому же не живете, дают себя обольстить человеку вашего звания.