История жирондистов Том I

При виде этого восторга королева сама воодушевилась; выхватила два пистолета из-за пояса Мальярдо, командующего швейцарцами, и подала их королю. «Вот прекрасная минута показать себя, — сказала она, — или погибнуть со славой среди своих друзей!» Король вернул пистолеты обратно; он понял, что вид оружия окончательно лишит его популярности и что лучшей защитой его в глазах граждан остаются королевская неприкосновенность и закон.

Обойдя с семьей все внутренние посты, король велел королеве, принцессе Елизавете и детям уйти в их комнаты. Он хотел один окончить смотр войск, расположенных вне дворца. Король боялся, как бы королеве не пришлось вынести оскорблений и, быть может, подвергнуться опасности во время прохода перед фронтом батальонов.

Из дворов король прошел в сад. Роялистские батальоны, выстроенные в боевом порядке справа и слева от главной двери, на террасе замка, встретили его криками энтузиазма и клятвами верности, прикрыли своими штыками. Гренадеры окружили короля и просили сделать смотр их товарищам, расставленным в конце сада, на Подъемном мосту, чтобы королевским присутствием укрепить этот пункт, столь важный для защиты. Небольшой кортеж благополучно прошел по саду. Гренадеры Подъемного моста выказали себя полными решимости и энергии. Но национальную гвардию, как и всю Францию, разделяла двойственность. Лишь только король оставил Подъемный мост, чтобы возвратиться во дворец, как батальоны пиконосцев, предместья Сен-Марсо и два батальона, которые явились во время смотра и были поставлены Буасье на террасе, разразились громкими оскорблениями и угрозами двору. Эти вопли долетели до комнат Тюильри. Шум заставил одного из министров подбежать к окну. Королева также туда бросилась, но министр почтительно отвел ее от окна со словами: «Мы погибли!»

Король вернулся назад, бледный, весь залитый потом. В продолжение всего пути от Подъемного моста к Тюильри отчаяние не покидало его. Он видел, как потрясали, неприкрыто угрожая ему, пиками, саблями, штыками, собранными для его же защиты. Поднятые кулаки, устрашающие жесты, циничные возгласы исступленных людей, которые порывались сойти с террасы в сад и броситься на королевский конвой, — воспоминание об этом сопровождало короля до самых дверей. Слабая свита не смогла бы спасти его. Какой-то человек в мундире национальной гвардии, зловещего вида, часто прятал руку под свой мундир, как бы ища там кинжал, и шаг за шагом следовал за королем. Один из гренадеров не отставал от этого человека, беспрестанно прикрывая короля собой. По возвращении к своему посту, когда король уже был в безопасности во дворце, этот гренадер лишился чувств от ужаса.

Лишь только Людовик XVI вернулся во дворец, как два береговых батальона вышли через решетку у Королевского моста со своими пушками и выстроились в боевом порядке на набережной, между садом и мостом, чтобы дождаться марсельцев и напасть вместе. Два других батальона покинули королевский двор, вышли на площадь Карусель и расположились там в ожидании других запоздавших батальонов, чтобы увлечь за собой и их.

Было семь часов. Набат не переставал звучать всю ночь, и улицы и площади, которые сперва наполнялись медленно, оказались уже заполнены толпой. И теперь эта масса народа ожидала, чтобы батальоны их кварталов собрались вместе и повели их за собой.

XXII

Редерер приглашает короля отправиться в Собрание — Общее смятение во дворце — Временная победа швейцарцев — Марсельцы снова атакуют Тюильри — Народ предает дворец разграблению — Убийства — Вестерман у Дантона

Как только Сантерр условился в ратуше с новыми комиссарами секций относительно последних распоряжений, он тотчас выступил в поход по набережной, а марсельцам послал сказать, что Новый мост назначается сборным пунктом двух колонн. Эти колонны соединились беспорядочной массой на Луврской площади и беспрепятственно заняли площадь Карусель. Впереди колонн ехал человек на маленькой черной лошади. Когда достигли площади, он взял на себя командование единственно по праву своего мундира. Толпа повиновалась ему в силу сознания необходимости руководства — сознания, овладевающего массами в минуту опасности. Командир провел свое войско в должном порядке, выстроил его на площади, в центре поместил пушки, а оба крыла растянул так, чтобы они держали под контролем те нерешительные батальоны, которые, по-видимому, ожидали только перевеса удачи на какую-нибудь сторону, чтобы определиться. Отдав эти распоряжения, командир пустил свою лошадь шагом к воротам королевского дворца, в сопровождении группы брестских федератов и марсельцев, постучал в ворота эфесом сабли и тоном главнокомандующего потребовал открыть вход народу.