История живописи. Том 1

Изучал ли Джотто природу так же, как он изучал перспективу, решить на основании одних его пейзажей трудно. Слишком еще много в них схематичного, обобщенного, приблизительного. Так, например, трудно определить, какие деревья он желал изобразить (особенно постарался он вырисовать их в падуйской гризайли, изображающей "Несправедливость", но и там не скажешь, что именно видишь: бук, пинию или даже какие-то "высокие овощи"). Еще менее понятны травы и кусты у Джотто и замечательно почти полное отсутствие у него цветов; наконец, совершенно нельзя отнести к какой-либо определенной породе его скалы и горы[68]. Но пытливое внимание к "внечеловеческому" миру все же сказалось у Джотто как в видоизменении общих композиций, так и более определенным образом в изображении животных. Менее других удавались бывшему пастуху овцы и козы[69]; зато лошадей и ослов Джотто изображает с таким совершенством, какого не достигали и последующие итальянские мастера вплоть до Джентиле да Фабриано в XV веке. Так, например, превосходно передана пасущаяся лошадь в сцене с нищим, а также идущие шагом лошади или пятящаяся лошадь на падуйских гризайлях "Справедливость" и "Несправедливость". Но еще лучше ослы в обоих вариантах "Бегства" и "Входа Господня в Иерусалим", а также в упомянутой сцене с проводником. Головы ослов прорисованы с тончайшим вниманием и отлично передана их понурая, ровная поступь.

Какова была зависимость пейзажей Джотто от декорации мистерий? Местами эта зависимость сказывается в столь сильной степени (в виде крошечных "бутафорских" домиков и павильонов, в виде кулисообразных, плоских, точно из картона вырезанных скал), что сомневаться в воздействии постановок духовных спектаклей на его живопись просто невозможно: мы, вероятно, видим в некоторых фресках прямо зафиксированные сцены этих зрелищ. Однако нужно сказать, что как раз в картинах, принадлежащих несомненно Джотто, зависимость эта сказывается меньше и каждый раз сильно переработанной, согласно условиям монументальной живописи, форме. Напротив того, она более бросается в глаза в тех фресках, относительно которых возникают сомнения в авторстве Джотто. Сюда относятся "Сон св. Франциска" с его смешным, наивным дворцом в виде этажерки, ассизский вариант сцены между св. Франциском и его отцом, "Сон Иннокентия III", ассизский вариант "Утверждения ордена", "Видение св. Франциска", "Св. Франциск, мчимый небесными конями", ассизский вариант сцены перед султаном, "Экстаз св. Франциска", "Рождественская ночь в Греччио", "Видение блаженного Августина" и некоторые другие.

Значение Джотто

Мы подошли снова к вопросу: произведения ли это одного из таинственных предшественников Джотто (Рузути? Каваллини?) или же ранние творения самого Джотто?[70] Хронология деятельности Джотто в Ассизи пока еще совершенно не установлена, и мы можем вполне предположить, что он, по тем или иным причинам, должен был временно бросать работу в одной части церкви и приниматься за работу в другой, а потом снова возвращаться к первой. В пользу Джотто говорят удачные разрешения многих перспективных и архитектурных задач и в этих фресках. Но возможно и то, что он иногда помогал менее искусным товарищам техническим советом. Нужно прибавить, что знание Джотто перспективы и архитектуры сказывается в этих сомнительных фресках далеко не во всех равномерно. Грузный романский карниз, подпирающий своими арками потолок папской палаты в сцене "Разрешение проповеди", нарисован почти безошибочно, а через одну фреску, в картине "Видение трона", перспектива нижней части картины сведена в другую сторону, нежели перспектива ее верхней части. В сцене "Изгнание бесов" апсида слева нарисована почти правильно, а перспективные линии громоздящегося Ареццо не соответствуют окружающей его городской стене[71].

Несоответствиям в перспективе отвечают несоответствия в архитектуре. Иные здания и в этих сомнительных фресках имеют вполне правдоподобный вид и отличаются даже изяществом. Вероятно, и выстройка архитектуры здесь принадлежит самому Джотто; ведь в конце своей жизни художник посвятил себя целиком архитектуре, и одно из самых грациозных созданий итальянской готики - флорентийское "Кампаниле" принадлежит ему. Другие здания, напротив того, отличаются полным непониманием архитектуры. Как раз на фреске, считающейся обычно достоверной работой мастера ("Отречение Франциска от земных благ"), здания позади чудесной группы негодующего отца и молящегося святого имеют вид каких-то деревянных беседок и амвонов.

Из всего этого можно, во всяком случае, заключить, с каким трудом доставалось решение подобных проблем в то время и как удивительны были, сообразно с этим, удачные решения Джотто, опередившие на многие годы все остальное течение живописи. Очевидность этих трудностей должна нас примирить с теми недостатками, которые коробят современный глаз, и, напротив, исполнить нас уважения к этим первым шагам на пути, который должен был привести к Микеланджело, Рафаэлю, Koppeджо и Веронезе.