История жизни, история души. Том 2

Север был фантастичен; о нём - в другой раз; м. б. «соавтор» и на снимки расщедрится; путешествие — путешествие утомительное из-за перенасыщенности впечатлениями — из-за радио на теплоходе («белоснежном красавце») и переизбытка «туристов», которым лучше бы дома на полатях пересидеть это время. Хотелось побольше тишины — чтобы хоть сколько-нб. гармонировала она с великой тишиной, великим простором неба, тайги, реки... Сейчас - в Тарусу, - за работу над нудным предпенсионным переводом испанской пьесы в стихах¹⁵, увы! Дожить бы до пенсии после такого перевода!

Спасибо Вам за книгу — и многое, с ней связанное и выходящее за пределы переплёта. Дай Бог!

Сердечный привет Е<лене> В<ладимировне> — доброго вам здоровья, отдыха, покоя, радости. И пусть всё будет хорошо!

Ваша АЭ

Не написала главного: спасибо за сердечное и мудрое предисловие! ^737475767778

⁷ Речь идет о цитируемом в предисловии стих. М. Волошина «К Вам душа так радостно влекома...» (1910), посвященном М. Цветаевой.

⁸ В предисловии к ИП-65 фраза, однако, сохранена: «Злобно отвернувшись от громоносной народной стихии, взорвавшей и испепелившей старый мир, она стала искусственно, как говорится - на пустом месте, воссоздавать свой образ "стихии, не имевшей никакой опоры в действительности”» (С. 13).

⁹ Под названием «Конец Казановы. Драматический этюд» (М., 1922).

¹⁰ В стих. «Если душа родилась крылатой...» М. Цветаева пишет: «Два на миру у меня врага, / Два близнеца, неразрывно-слитых: / Голод голодных - и сытость сытых!» (I, 421),

¹¹ Цикл из трех стихотворений 1932 г.

¹² В.Н. Орлов приводит цитату из книги И.Г, Эренбурга «Портреты русских поэтов» (М., 1923. С. 73) о том, как М. Цветаева читала стихи: «Читая стихи, напевает, последнее слово кончая скороговоркой».

^,э В окончательном варианте предисловия нет упоминания о немецком писателе-романтике Г Швабе (1792-1850) и его книге «Прекраснейшие сказания классической древности» (т. 1-3). Вероятно, первоначально В.Н. Орловым были приведены слова М.И. Цветаевой из письма к Ю. Иваску от 4 апреля 1933 г.: «Источники моей Федры - вообще всей моей мифики - немецкий пересказ мифов для юношества Густава Шваба» (VII, 381).

¹⁴ Как пример легчайших стихов приводится отрывок из трагедии М, Цветаевой «Федра», завершающийся строками: «На хорошем деревце / Повеситься не жаль...» (Ill, 662).

¹⁵ Пьеса испанского драматурга Тирсо де Молины (1583-1648) «Стыдливый во дворце» в переводе А.С. опубликована в книге: Тирсо де Молина. Комедии. Т. 1. М., 1969.

В.Н. Орлову

15 сентября 1965

Милый Владимир Николаевич! Рада, что Вы с Е<леной> В<ла-димировной> уже в Ленинграде: всюду за пределами больших городов начинается специфический осенний неуют, серость и сирость¹; дома от всего этого и стены помогают. Не без отвращения перевожу никому не нужного и не интересного гишпанца⁷⁴ - пьеса в стихах, тоже никому не нужных; самая же страхота — «сжатые сроки», часть из коих прогуляла (по Енисею), а теперь пытаюсь нагнать время — куда там! Оно всё уже в Ледовитом океане и вспять не течёт. Это — сиречь пьеса — предпенсионная работа; авось поможет мне выколотить «хорошую» пенсию.

Отец мой был реабилитирован в 1956 г. — «в силу вновь открывшихся обстоятельств и за отсутствием состава преступления». В 1955 г., вернувшись из Туруханской ссылки, я взялась за хлопоты о маминой первой (несостоявшейся) книге и о папиной реабилитации; для последней требовалось разыскать оставшихся в живых «однодель-цев», к<отор>ые могли бы свидетельствовать о его невиновности; увы, живых не было, мёртвые же молчали; связаться с заграницей в те годы не было возможности; всё же сыскала кое-кого, из числа «ни живых, ни мёртвых», и истина восторжествовала, как всегда — посмертно.

Отец мой был человеком совершенно поразительной человечности, мужества и благородства. Я до сих пор просыпаюсь ночами в отчаянье и ужасе от его гибели, от такой его гибели, от того, что он погиб в такое беспросветное время, в лубянском кровавом застенке. Маме хоть была предоставлена «свобода» умереть самой.

Я думаю, что одноколыбелъники^ъ, вместе умершие, и воскресать должны вместе в памяти человеческой, и буду Вам бесконечно благодарна, если Вы — в меру возможностей сегодняшнего дня — измените сколько-нибудь «белогвардейский» штамп — жестокий и нелепый. Если бы Вы знали, как мне хочется дожить до пенсии, развязаться с переводами (с теми, что не для души!) и записать всё, что помню и знаю, о матери, об отце, о Времени. Дай Бог!

Да, надо начать хлопотать о книге пьес; и вообще о многом подумать, многое подготовить и т. д. Не хватает рук, головы, времени, сил — на всё необходимое. <...>

Ну, дай Бог! - Моя благодарность за маму и моё доверие к Вам — всегда с Вами. Всего самого доброго и радостного Вам и Е<лене> В<лад имировне>.

ВашаАЭ

' Ср. в стих. М. Цветаевой «Рассвет на рельсах» (1922): «Из сырости - и серости», «Из сырости - и сирости» (II, 159-160).

² «Стыдливый во дворце» Тирсо де Молины.