История жизни, история души. Том 2

Вышла замуж по тем временам немолодой (за тридцать) - за любимого ученика моего дедаИ.В. Цв<етаева> — человека трудоспособного и трудолюбивого, порядочного, звёзд с неба не хватавшего Сергея Иасоновича Шевлягина, тоже священнического рода, как и дед. Женясь на красивой, но с диким, чертовским характером, Валерии, Сергей Иасонович в основном «бракосочетался» с её отцом — «сделал карьеру», надеялся унаследовать дедовы должности - но не тут-то было! Дед умер в 1913 г., не успев поставить зятя как следует на ноги; великая же октябрьская социалистическая отняла всё на свете, кроме трудной супруги. С<ергей> И<асонович> кротко и мужественно нес этот крест вплоть до прошлого года, когда, поскользнувшись на тарусской гололедице, упал и ушиб голову, отчего и скончался через месяц-полтора, восьмидесяти с лишним лет от роду². Оставшись одна, Валерия поняла, что не умеет отличить советских денег от царских, поняла, что всё на свете делал для неё и за неё неприметный и долготерпеливый муж, и впервые в жизни растерялась под напором быта, к которому так и не успела приспособиться. Ндравная, недобрая, столь же тёмнодушная, сколь и светло-глазая, несказанно-ведь-минской наружности и всем этим привлекательная старуха стала угасать — угасать по-своему, на свой иловайский «жестоковыйный» лад, рассорившись со всеми, всех невзлюбя, а многих и возненавидя, угасать, того не зная и не сознавая, не признавая болезней и смерти, считая, что не про неё они писаны; путаясь мыслями и теряя рассудок, она всё уходила и уходила туда, к Старому Пимену, к несогбенному деду, одна, одна, одна; прислуживал ей старый хитрый сторож - умывал, одевал в рваные хламидки, кормил картошкой и жёлтыми огурцами; вчера он прибежал ко мне, говорит: «как заснула вчерась, так и не проснулась, всё хрипит чегой-то, верно, кончается...» Вызвали «скорую помощь» — поздно.

Маму она - ненавидела; со мной же рассорилась после нескольких месяцев знакомства, да так люто, что, будучи ещё в уме и в памяти, запретила прийти на её похороны, когда она умрёт! Придётся мне не хоронить и этого члена моей (?) семьи. Хотела она лечь в цветаевской ограде Ваганьковского кладбища; но её душеприказчица и, кажется, наследница — жена её брата Андрея рассудила иначе: хлопотно, дорого; пусть спит в Тарусе... <...>

Всего, всего вам самого доброго и радостного! И простите за «похоронную» цидулю.

Ваша АЭ

' В.И. Цветаева была внучкой историка Д.И. Иловайского, которому принадлежал дом в Старопименовском переулке. Семье Иловайских М. Цветаева посвятила очерк «Дом у Старого Пимена».

² В.И. Цветаева и С.И. Шевлягин прожили вместе около пятидесяти лет. Об этом пишет Валерия Ивановна в третьей части своих «Записок» (см.: ГМИИ.

Ф. 6. On. 6. Л. 165). О браке В.И. Цветаевой и С.И. Шевлягина см. также письмо М.И. Цветаевой к В.Н. Буниной от 19.VIII.1933 г. (VII, 224).

И.И. Емельяновой

2 сентября 1966

Милый мой Аришик, каждый раз, когда вижу твой почерк на конверте (ещё не вскрытом) — что не часто бывает! — столько сразу всколыхивается, вспоминается, поднимается из запечатлённых и не будничных, не на каждый день — глубин! И в первую очередь - всегда! — Борис Леонидович; я-то знаю, что именно ты - дитя его души, больше знаю, чем знал он сам и чем знаешь ты. Из всех, его окружавших (впрочем, ты — не «окружение», ты - частица его сердцевины!), для меня осталась, пребыла, ты одна; «всё прочее — словесность», как сказано у мамы. Дивное дело: ушёл он, и как индейский вождь, или индийский гость — увёл с собой на тот свет (условный) толпу жён, рабов, виночерпиев и бог знает ещё кого, ещё кого; право же - увёл; с его уходом именно они превратились в тени, исказились, сместились, растворились, и время уже насыпало над ними свой курган. И только ты осталась тайным Борисовым ростком, той свечой, что горела на окне, свеча горела. И горит в чёрном окне маленькое сердечко света. — Не смейся над этим «лирическим» вступлением, милый мой пересмешник! Ты ведь умеешь и писать, и читать между строк...

А нынче в твоём конверте роскошный, пристальный и пасмурный Бобка!¹ Как он вырос и какую шевелюру отрастил! И похож не только на папу с мамой, но ещё и на Наполеона. В чём немалую роль сыграл знаменитый «шумел-горел пожар московский, стоял он в сером сюртуке»⁸⁹.

Итак, евонная бабка получает наследство⁹⁰, а евонный папка⁹¹ размышляет над маршрутом Потьма - Москва - Лондон!⁹² Это очень хорошо, когда подумаешь, что ещё недавно были возможны маршруты только в обратном порядке; причём не обязательно из Лондона. В общем, дай Бог, чтобы вс1 было хорошо, чего и себе желаю.