История жизни венской проститутки, рассказанная ею самой

И прежде, чем я успела поразиться неожиданности этого выражения, он изменил характер ударов. А именно стал медленно извлекать хобот целиком наружу и потом опять же медленно вводить его внутрь. И так приблизительно четыре-пять раз, а потом я почувствовала, как он брызнул. Жидкости оказалось немного, но он всё-таки брызнул, его шпиль судорожно подрагивал, когда он теперь снова вошёл в меня, и одновременно с ним в последний раз накатило и на меня. Закончив, он вытер шлейф о мою сорочку, спрятал его в штаны, похлопал меня по щеке и сказал:

– Ты пудришься лучше, чем Клементина…

Поскольку я понятия не имела, кто такая эта Клементина, то промолчала, однако совершенно не удивилась тому, что такой шикарный парень может сношаться с кем хочет. Перед тем, как уйти, он предложил мне:

– Приходи ко мне завтра после обеда. Мои родители в отъезде, поэтому мы будем одни.

Во второй половине следующего дня я с бешено бьющимся сердцем позвонила в дверь квартиры домовладельца. Мне отворила кухарка:

– Господин Алоиз дома? – робко спросила я.

Она засмеялась:

– Да, молодой господин у себя…

Меня проводили в просторную комнату, уставленную великолепной белой мебелью. Мне эта комната она показалась похожей на рай. Алоиз показал мне красивую, покрытую белым лаком и застеленную голубым бельём кровать. Потом большой турецкий диван, обитый бело-синей тканью, и сказал, указывая на постель: «Тут сплю я», и, кивнув в сторону дивана, добавил: «А тут спит няня».

Затем он показал мне свои книжки с картинками, своих солдатиков, ружья и сабли, и я бы никогда не подумала, что ребёнок может обладать таким богатством. У меня совершенно не укладывалось в голове, что в этой роскошной комнате тоже можно делать вещи, подобные тем, какими мы давеча занимались в подвале.

Через несколько минут вошла маленькая, толстая, пожилая няня, которая всегда сопровождала Алоиза, когда он шёл в школу и возвращался из нее. Таким образом, мы были уже не одни, и мысль о повторении вчерашней игры для меня, естественно, отпала. Няня уселась на диван, взявшись за вышивание, и совершенно не обращала на нас внимания, а мы расположились за столом, сплошь уставленным солдатиками, и играли. Вдруг Алоиз поднялся, направился к няне, встал перед ней и схватил её за толстую, выдающуюся далеко вперёд грудь. Я была настолько поражена произошедшим, что сидела за столом, лишившись языка. Няня оттолкнула его и проворчала:

– Прекрати, Алоиз… – и при этом недоверчиво стрельнула глазами в мою сторону.

Алоиз сказал:

– Давай-ка… Пепи уже всё понимает, – и снова схватил её за большие, торчащие груди. Она позволила ласково трепать себя, уже более не противясь его намерениям, и только заметила:

– Я не сомневаюсь в том, что Пепи всё понимает, только вот не расскажет ли она об этом ещё кому-нибудь?..

Вместо ответа я поднялась с кресла, тоже подошла к ней, взяла за вторую грудь и сжала её. Та оказалась совершенно мягкой и тестообразной, и костлявое, немолодое лицо няни с маленькими косящими глазками густо покраснело. Алоиз уже извлёк из штанов свой шлейф и сунул его в руку няни. Она взяла и начала им поигрывать, однако не так, как это обычно делала я. Она держала его большим и средним пальцами, а указательным слегка дотрагивалась до жёлудя, чтобы крайняя плоть всё больше отходила вниз.

– Ты это знаешь? – спросила она меня с улыбкой, которая на её неприветливом лице производила впечатление гримасы.

– О да… – утвердительно кивнула я.

– Ну, и как это называется?

– Хвост, – чуть слышно проговорила я.

– И что такой хвост делает? – экзаменовала она меня.

– Сношает… – ответила я шёпотом.

Она начала сопеть и быстрее зашлёпала указательным пальцем по розовому жёлудю Алоиза.

– И… что же он сношает… хвост?..

Она почмокала губами.

– Плюшку… – ответил за меня Алоиз. Он рывком распахнул Клементине блузку – теперь я знала, кто такая эта Клементина, о которой он вчера упоминал в подвале – и обеими руками копался в её колыхающихся студнем грудях. Она бросила меня и сейчас целиком сосредоточилась на Алоизе. От моего внимания не ускользнуло, что эту игру в экзамены они наверняка затевают уже не первый и не второй раз.

– Что хвост делает в плюшке?

– Сношает. – Алоиз отвечал размеренно, серьёзно и как всегда спокойно.

С дрожащими губами Клементина продолжала спрашивать дальше:

– А как это ещё называется?..

Алоиз перечислил:

– Пудрить, трахать, дрючить, начищать, запечатывать, долбить. – Тон у него оставался серьёзным.

Клементина, напротив, возбуждалась всё более.

– Что ещё может хвост?

– Щекотать в попе… брызгать в рот… лежать между сисек…

– А что Алоиз хочет сделать сейчас?..