История злодейки (СИ)

Я пораженно засмеялась, а после резко прекратила, как, кажется… и дышать.

Ян обнял мое лицо руками, а после, смотря мне в глаза своим гипнотизирующим взглядом, произнес:

— Я готов был смириться с собственным уходом, Тори, с тем лишь условием, что ты останешься жива. Я тоже заключил договор с Пауком и, если бы ты не решила вмешаться, он бы тебя не тронул, за то, чтобы я не сопротивлялся ритуалу. Вряд ли отпустил бы, но, по крайней мере, не навредил. А после… после я не сомневался, что ты справишься и обыграешь его. Ведь ты — моя лучшая ученица, — грустно улыбнулся Ян, пропуская между пальцев прядь моих волос, пока я напряженно вглядывалась в его лицо, не желая верить, что он говорит правду и действительно пытался спасти меня таким чудовищным способом. — Костас подарил бы тебе хорошую жизнь, в чем я не сомневался. Но ты отказала. И мы оба знаем почему, — вкрадчиво произнес он, прищурившись. — Для справки: если ты еще хоть раз, попытаешься что-нибудь с собой сделать, я уничтожу мир. Утоплю все миры в крови, но верну тебя, а после самолично посажу в клетку. Ты — моя от корней волос, до кончиков пальцев. Твоя жизнь теперь тебе не принадлежит и никогда не будет. Я хочу, чтобы ты это понимала. Я сделаю все, чтобы дать тебе свободу, о которой ты мечтала, сколько смогу, но лишь до тех пор, пока тебе ничего не будет угрожать. Поняла меня?

У меня затрясся подбородок, а на глаза выступили слезы от осознания того, что моя жизнь вновь мне не принадлежит. Но что убивало больше — понимание, что эта мысль, в данном случае, не вызывает ничего, кроме глупого восторга. Ведь еще там, в пещере, я понимала, что свободы не получу никогда и не освобожусь от той власти, что Ян уже имеет на меня. Даже после его ухода эта власть не исчезла бы. Именно поэтому я предпочла вообще не жить, чем с той дырой в груди, что образовалась бы и никогда не зажила, когда единственный, с кем я не чувствовала себя пустой — был Демьян.

Так же, как проснувшись сегодня, вместо радости от возвращения, ощутила лишь горечь и разочарование, подумав, что больше никогда его не увижу…

Засмеялась сквозь слезы, ощущая, как меня все больше захватывала истерика, а после пораженно замерла, медленно умирая от ощущений его губ на своем лице, которые целовали требовательно и крепко, не оставляя ни намека на сомнение, кому я теперь принадлежу и всегда буду.

— И тебя не смущает то, что я — смертная? — спустя минуту, отстранилась я нехотя, так как заниматься сексом на лавочке явно была не готова, а к этому все и шло.

— Ну, откровенно говоря… ты уже не смертная, в полном смысле этого слова, — нехотя признался Ян и выразительно скривился.

— Ты о чем? — насторожилась я, забыв про все веселье.

— Кровь, что я дал тебе в первый раз, лишь продлила твои годы жизни и сделали более выносливой, чем обычной человек. Кровь, что я дал тебе, после моего обращения… В общем, она тебя обратила. Убить тебя будет не так-то просто. А сама ты вряд ли умрешь. Ни от болезни, ни от старости, — просветили меня с выражением на лице «Как-то так. Живи теперь с этим» и прикоснулся кончиками пальцев к месту на моей груди, где должно было быть ранение и боль… но я ничего не ощущала, кроме самого прикосновения. — Потому я и говорил, что временем я не ограничен и буду сидеть в этом мире столько, сколько потребуется. Даже если придется пережить всех и все, что тебя может здесь держать. На фоне пережитого, какие-то сто-сто пятьдесят лет даже звучат несерьезно, — фыркнул он, пока я гулко сглатывала, размышляя, шутит он так, или серьезен.

Судя по тому, что я видела в его глазах — серьезно. Потому вновь сглотнула и большими глазами уставилась в пустоту, пока мой мозг желал перезагрузки.

— Пока ты будешь созревать до осознания, что жить без меня не можешь, где бы хотела побывать? Помнится, ты говорила, что любишь тепло и солнце? Я тут присмотрел один островок, посреди вашего океана. Как смотришь на это? На несколько километров суши ни одного человека — отличное место для познания себя.

— А ты там будешь? — едва не хрюкнула я от нервного напряжения.

— Я же сказал, что ни одного человека. А я — не человек, — самодовольно улыбнулся он, отчего мне захотелось его треснуть. А потом поцеловать. А затем снова треснуть. И так по кругу еще пару-тройку раз.

— А не много ли ты хочешь? — не сдержав злорадства и откровенно вредничая, поинтересовалась я. — Ты хочешь меня в полное и безраздельное владение, но что получаю взамен я?

Мужчина прищурился, цинично хмыкнул, а после положил ладонь на мой кулак, в котором, как оказалось, я до сих пор сжимала клочок бумаги.