История знаменитых путешествий. Марко Поло

Д’Абано расспрашивал Марко, правда ли, что люди, обитающие в тех знойных странах, робки, а те, что живут в холодных краях, мужественны, как утверждал Аристотель. Марко пытался примирить Аристотеля с собственным опытом. «Я слышал от Марко из Венеции, путешествовавшего за экватор, что он нашел там людей телами крупнее, чем здесь, и что это потому, что в тех местах тело не мерзнет и не истощается от холода». Судя по отчету д’Абано, Марко разоблачал классические теории бегло и вскользь, основываясь на собственном опыте, однако это не помешало профессору все так же высоко ценить его. Перестав быть путешественником, Марко мог, по крайней мере, утешаться ролью венецианского мудреца.

К 1318 году, когда Марко исполнилось шестьдесят четыре, он мог с удовлетворением озирать свою разросшуюся семью. Старшая из трех дочерей, Фантина, вышла замуж за Марко Брагадина, и богатый отец обеспечил ей роскошное приданое. Ее младшая сестра Беллела последовала примеру старшей, выйдя за Бертуччио Кверини из старинного венецианского рода; от их союза родилось двое детей. О Морете, третьей дочери Марко, известно меньше, сведений о ней не сохранилось, и по всей вероятности, она до смерти отца оставалась незамужней.

Новые зятья Марко стали его союзниками в непрестанных склоках с остальными членами семейства Поло. Презирая кровных родственников, имевших, пожалуй, больше прав на его доверие и благосклонность, он сотрудничал с мужем Фантины, Марко Брагадином; они стали настолько близки, что молодая пара, их четыре сына и две дочери счастливо проживали в Ка Поло вместе с патриархом семьи.

На седьмом десятке лет мудрец из Ка Поло утратил симпатии венецианцев. Монгольская империя клонилась к упадку, Шелковый путь стал непроходимым, историческая эпоха, к которой принадлежал Марко, уходила в прошлое, а его «Путешествия» и выводы из них еще ожидали полного понимания и заслуженной оценки.

Когда он ковылял по улицам Венеции, дети бежали за ним с криком: «Мессер Поло, соври нам еще что-нибудь!» Так гласит одна из легенд. Согласно другому преданию, на венецианском маскараде появился актер, одетый как Марко Поло, забавлявший гостей нелепыми выдумками, притворяясь, будто принимает их за чистую правду.

К 1323 году Марко заболел и уже не вставал с постели. К тому времени его «Путешествия» привлекли внимание доминиканского монаха Джакопо д’Аккуи, который, как было тогда принято, ввел фрагменты повествования в собственный труд, Imago mundi («Образ мира»), где воображение читателя неизменно захватывает следующий эпизод: «Поскольку в книге можно было найти прекрасные рассказы, истории огромной важности, а также самые невероятные домыслы, его (то есть Марко) друзья уговаривали, когда он был на краю смерти, исправить эту книгу и вычеркнуть то, что он написал сверх и за пределами истины. На что он ответил: “Друзья, я не описал и половины того, что видел”».

Что пропустил Марко в своих «Путешествиях»? Возможно, сплетни, ходившие при монгольском дворе, да собственные грешки, неизбежные для молодого человека, оказавшегося вдали от дома. Однако он имел в виду нечто иное. Скорее он подразумевал, что, хотя и закончил свою книгу, она еще не разделалась с ним. Описанное на ее страницах не покидало его. Он щедро делился воспоминаниями со времени своего возвращения, но не находил облегчения, перенося их на бумагу, поскольку описания лишь усиливали его одержимость. Если д’Аккуи точно передал его слова, поразительное утверждение Марко говорит о том, что бесконечно воскресавшие приключения на Шелковом пути были для него и счастьем, и обузой; он так и не сумел оставить их позади. Хотя он заключил свое повествование освобождением от службы у Хубилай-хана и возвращением в Венецию, его история не имеет ни формы, ни границ. Азия оказалась так велика и разнообразна, так богата природными ресурсами, обычаями, политикой, войнами и мудростью, что все это никак не умещалось в одну книгу.

Здоровье Марко так ухудшилось, что к нему пригласили лекаря: это было равнозначно приглашению священника для последнего причастия. Венецианские врачи пользовались уважением в обществе, но их профессиональное искусство было довольно ограниченно. Закон требовал, чтобы они советовали тяжелобольному пациенту составить или пересмотреть завещание и просить об отпущении грехов.

8 января 1324 года Марко умирал, несмотря на заботы известного врача. День был короток; бледное солнце отбрасывало мрачные длинные тени. Родные послали за священником Сан-Проколо, Джованни Джустиниани, который, весьма кстати, был еще и нотариусом, то есть мог составить завещание умирающего и заверить его. Для Марко это была последняя сделка, контракт с вечностью, и он подошел к нему с искусством опытного купца. Пользуясь точными заметками Марко, отец Джустиниани, писавший на вульгарной, то есть народной, латыни позднего Средневековья, составил документ, сложный по форме, но простой по сути.