Историйки с 41-го года

Дедушка тоже подошел к Серому, достал что-то из заветного портфеля и дал ему. Волк с удовольствием сьел и попросил добавки.

На следующий день Лёня с дедушкой направились в тыл, чтобы дать там концерт.

Герой Серый до самой победы над врагом участвовал со своими верными друзьями в цирковых представлениях и гордо носил на ошейнике знак «Отличный пограничник».

Конек-горбунок

Ворон летел за голубем, хотел его клюнуть, но тот изловчился и сел во дворе возле конюшни. Оттуда вышел юноша лет пятнадцати, но не по возрасту одетый – в гимнастерке, брюках галифе, больших сапогах – и шугнул ворона. Тот, каркая, улетел, а голубь остался. Мальчик насыпал ему горсточку овса и заботливо сказал:

– И откуда ты взялся? Все птицы давно покинули деревню. Испугались шума доносившейся канонады. Набирайся сил и тоже улетай!

И правда, вдалеке раскатисто загромыхало, казалось, что по всему горизонту идет и приближается страшная гроза. Это напала и надвигалась на Родину вражеская немецкая армада.

Юноша вывел из конюшни лошадь: маленькую, приземистую, с большой блестящей, хорошо ухоженной гривой. Вся шерстка на ней смотрелась будто плюшевая. Была она уже в сбруе, с седлом, удилами и поводьями. Сбоку у нее висела в ножнах сабля и кнут из высушенной козьей ноги – у кавалеристов такой кнут считался шиком.

Из дома, стоящего рядом, выбежала женщина и кинулась к мальчику.

– Петя, я тебя не пущу. Отец ушел на фронт, ни одной весточки от него нет, и ты собираешься туда же. Не пущу! Ты единственный помощник остался.

– Мама, – отвечает сын, – я тебе давно говорил. Тут недалеко кавалерийский эскадрон. Я еду туда, не возьмут меня – вернусь! А тебе сегодня надо уезжать. Придет машина, и тех, кто остался еще в деревне, отвезут в тыл.

Мать знала настойчивость сына, весь в отца, что задумает, уже не остановить. Она надеялась, что он вернется, обняла его, перекрестила.

Сын лихо прыгнул на лошадь, похлопал ее по холке и скомандовал:

– Пошла, Пулька!

Лошадь сразу поскакала, а он то и дело оглядывался, махая рукой матери.

Весь день Петя добирался до места назначения, шум канонады доносился все ближе и громче. Его останавливали патрули, заставляли разворачиваться обратно домой. Но он обходил их стороной и к вечеру оказался в кавалерийском эскадроне. Встретили его не так, как он ожидал. Недоброжелательно.

– Ты зачем, малец, сюда пожаловал? – сердито спросили его.

– Я хочу служить у вас в кавалерии, – не моргнув глазом, отчеканил он.

– На этом Коньке-Горбунке? – заулыбались военные.

Видно, их заинтересовал этот мальчик и его смешная лошадка, и они поинтересовались:

– А что ты умеешь делать, как боец?

– Все, чему научил меня папа-кавалерист! – ответил он.

– Ну, тогда сними вон ту фуражку, висящую на жерди.

– Это я могу, – заверил Петя. – Только пусть Пулька немного отдохнет.

И тут он вытащил из грудного кармана гимнастерки маленький кусочек сахара, который сейчас был для всех редкостью, взял лошадь за уздцы и отдал его ей. Она с наслаждением, закрыв глаза от удовольствия, захрустела.

Потом Петя выхватил саблю из ножен, прыгнул в седло, сел стройно, как кавалерист на параде, и высоко взмахнул саблей. Пулька, словно услышав его приказ, рванула с места галопом. Петя, не останавливаясь перед жердью, махнул саблей по фуражке, да так хорошо ее поддел, что она упала не поврежденной. Кавалеристы от удивления долго молчали, а потом разом заговорили:

– Ты молодец, и твой Конек-Горбунок тоже!

Тут подошел командир эскадрона и спросил:

– Как звать тебя, мальчик?

– Петя.

– Сколько лет тебе?

– Семнадцать.

– Паспорт покажи.

– У меня только метрика.

Прочитал командир документ, увидел в нем, что Пете только пятнадцать лет, улыбнулся и сказал:

– Кавалерист-то ты, я вижу, отменный, но мал еще, чтобы служить в армии. Подрасти немного. Сейчас поешь и – спать. Коня твоего тоже накормим. А завтра с утра отправляйся домой.

Рассвет еще не наступил, когда раздался тревожный звук трубы, она трубила сбор: «По коням!» Весь эскадрон враз собрался на оседланных, встревоженных предчувствием боя конях.

Петя замешкался. Пока разбирался у Пульки с ремнями, удилами и поводьями, кавалеристы ускакали, и он помчался вслед за ними. Его заметили уже, когда они все, придерживая коней, стояли на краю лесной чащи. Командир подошел к Пете и строго приказал:

– Последним поедешь и так всегда держать! – а сам стал пристально разглядывать в бинокль незнакомый поселок.

Кавалеристы разделились на две группы, все рысцой, затем галопом помчались на поселок. В окна домов полетели гранаты, раздались взрывы, лязг сабель и хрип лошадей. Фрицы выбегали, но их настигали кавалеристы. Бой закончился так быстро, что враг не смог опомниться, и их кони не успели разбежаться.

Кавалеристы готовились возвращаться в полк, вдохновленные, что у них нет потерь. Пете с его лошадкой разрешили ехать впереди всей конницы. Только они тронулись в путь, как Пулька встала и не с места, уши у нее ходуном ходят, ноздри раздулись. Впереди, возле дороги, виднелось какое-то строение, не вызывавшее никаких подозрений.

– В чем дело? – спросил Петю ехавший рядом конник.