Историко-политические заметки: народ, страна, реформы

На поддержку Путина и его курса внутри властвующей группировки могут быть направлены:

♦ новые приватизационные проекты (Большая Москва и др.);

♦ легализация капиталов тех, кто послушен (один из показателей послушания – возврат средств из-за рубежа);

♦ показательное наказание за коррупцию нелояльных членов группировки;

♦ изъятие капиталов у нелояльных.

viii Власть и церковь

Положение дел в начале постсоветского периода

В 90-е годы демократически настроенная часть элиты испытывала комплекс вины перед Церковью за притеснения советского периода. Отсюда следовало возвращение имущества, финансирование строительства храмов, а также пиетет. Характерно, что Ельцин наградил Алексия II рядом высших орденов, но Алексий не дал ему ни одной награды.

К нулевым годам такой тип отношений себя исчерпал – государство «загладило» свою вину и как бы закончило выплачивать свои долги. В обществе к этому времени закончился период массового притока в храмы и сформировалось несколько типов отношения к Церкви.

1. Церковь при всех ее недостатках – институт, направленный на сохранение внутренней свободы человека от диктаторов; она препятствует обожествлению политиков, противостоит культу личности. (Точка зрения меньшинства верующих-либералов, типа покойного отца А. Меня.)

2. Важна вера в Бога. Церковь же – чисто земной институт, не заслуживающий особого доверия. (Точка зрения, особенно распространенная среди интеллигенции.)

3. Церковь – это своего рода психотерапевт. Мы обращаемся к ней, когда нам плохо. В остальное время мы о ней не думаем. Наверное, это плохо, но так уж получается. (Точка зрения большинства населения; своего рода атеизм с примесью суеверия.)

4. Церковь – важнейшая часть русской идеи: «царь – православие – национализм – исконно русские традиции». Если Президент проводит определенную политику, можно считать его полуцарем, духовным вождем. (Точка зрения реакционеров «прохановского» типа.)

Элита сознательно сделала ставку на четвертый тип. Его сторонники получают право говорить и действовать от имени Церкви и от имени верующих.

Одновременно у светской власти формировалось отношение к Церкви по принципу «территориализма и государственной церковности». Интересно, что этот подход уходит корнями не в русскую, а в западноевропейскую модель, только очень устаревшую.

В принятом на рубеже веков и действующем сейчас документе РПЦ об этом говорится следующим образом: «В странах, где победила Реформация, а затем и в некоторых католических странах в государственно-церковных взаимоотношениях установился принцип территориализма, суть которого заключается в полном государственном суверенитете на соответствующей территории, в том числе и над находящимися на ней религиозными общинами. Девизом этой системы взаимоотношений стали слова cujus est regio, illius est religio (чья власть, того и религия).

При последовательном осуществлении данная система подразумевает удаление из государства приверженцев вероисповедания, отличного от разделяемого носителями высшей государственной власти (это не раз осуществлялось на практике)»[41].

В России принцип «чья власть, того и религия» осуществляется в наше время под предлогом возвращения к традиционным ценностям, хотя – как видим – и «территориализм», и концепция корпоративного государства как раз являются самыми грубыми примерами, как чуждые модели механически переносятся на российскую почву (то, в чем обычно обвиняют либералов).

Сегодня

Для понимания сути взаимоотношений между светской номенклатурой и РПЦ важно опровергнуть советский миф, будто отделение церкви от государства было произведено революционерами с целью оградить народ от религиозного влияния. На самом деле в России сама церковь первой поставила вопрос о своей независимости от государства.

Справка. 29 апреля 1917 года Святейший Правительствующий Синод заявил: «Происшедший у нас государственный переворот, в корне изменивший нашу общественную и государственную жизнь, обеспечил и Церкви возможность и право свободного устроения».