Историко-политические заметки: народ, страна, реформы

Московская Русь находилась не только в постоянно военно-политическом взаимодействии с Западной Европой (такое взаимодействие было и с Крымским ханством), но переживала «тектонические сдвиги», определявшие движение европейской цивилизации.

Хозяйственная отсталость, особый характер государства, о котором говорилось в предыдущей части, не соответствуют европейскому Новому времени. Однако изменения, происходившие в сознании, очевидны, так же как и попытки осознать «вызовы времени». Средневековое сознание просто не смогло бы справиться со Смутой. К тому же, «европеизация» России как технико-технологическое заимствование и приглашение иностранных специалистов – процесс, который насчитывает несколько веков до петровских реформ, сделавших формально европейским внешний облик российского государства и части его подданных[75].

При этом как в массовом сознании, так и в государственном мышлении, сохраняется масса средневековых черт, но это общеевропейская характеристика. Жак Ле Гофф в предисловии к русскому изданию своего труда о цивилизации европейского средневековья, отмечал:

«Сегодня я настаивал бы на расширении временных рамок, на «долгом» Средневековье, охватывающем эпоху, начинающуюся со II–III столетия поздней Античности (о которой так и не был написан том, предусмотренный планом серии) и не завершающуюся Ренессансом (XV–XVI вв.), связь которого с Новым временем, на мой взгляд, преувеличена. Средневековье длилось, по существу, до XVIII в., постепенно изживая себя перед лицом Французской революции, промышленного переворота XIX в. и великих перемен века двадцатого. Мы живем среди последних материальных и интеллектуальных остатков Средневековья»[76].

Трансформация сознания вообще и политического мышления от Средневековья к Новому времени – не привнесенная извне идея, а объективно обусловленный переход, в целом совпадающий с подобными процессами в Европе.

Как только Московское государство с присоединением Казанского и Астраханского ханств выполнило миссию «собирания земель», оно столкнулось с системным внутренним кризисом, кризисом управления. Отсутствие опыта столкновения-согласования интересов между государством и сословиями, фактическая дистанцированность государства от народа обусловили неустойчивость власти, вынужденной постоянно искать (и в большинстве случаев не находить) точки опоры.

Здесь надо заметить, что рост личной власти самодержца не синонимичен укреплению государства. Государство – это институты. В случае с русским государством XVI – начала XVII в. мы имеем дело не с завершением строительства деспотически-самодержавной государственной системы, а с проявлением кризиса государственности. Опричнина Ивана Грозного – не просто порождение худших черт личности государя и параноидальной боязни своего окружения, не каприз деспота. Это попытка форсированного выстраивания системы управления, одновременно компенсирующей разрыв и защищающей «одинокого» государя в отсутствие институтов, на которые он мог бы опереться. Для элиты и народа эта политически наивная попытка справиться с новыми вызовами созданием чего-то вроде средневековой дружины, была трагической, для государства – разрушительной. Именно опричная катастрофа, а не последовавшее пресечение династии, стали главной предпосылкой Смуты начала XVII в.

Фундаментальная же ее причина – кризис средневекового государства и соответствовавшего ему политического мышления. Смута была не противостоянием сословий, классов, старого и нового, архаичных и модернизационных идей. Ее суть – распад, атомизация, хаос. Гражданское противостояние затронуло все группы общества. При этом власть фактически оказалась оторванной от страны, лишенной опоры. Наглядным проявлением кризиса государства стал феномен самозванства, тесно связанный с распространением в конце XVI–XVII вв. народных утопических легенд о лидере-избавителе[77]. Это, на наш взгляд, не что иное, как реакция общественного сознания на разрыв между обществом и государством.

Страну спасла консолидация общества, которое нашло в себе силы заполнить разрыв между властью и народом.

Кроме установления новой, легитимной династии и относительной стабилизации власти[78] в Московском царстве XVII в. происходят процессы, свидетельствующие о развитии общества и государства: формирование сословий, их формализация, юридическое закрепление прав (в Соборном Уложении 1649 г.). Существовавшие социальные группы приобретали новое качество, консолидировались, шел процесс самопознания и самоосознания, в том числе осознания своих интересов и прав.

По мере стабилизации ситуации в стране после Смуты началось осмысление пережитого, в котором, помимо свойственной средневековому сознанию идеи о национальном бедствии как наказании за грехи, появляется рациональное осмысление социально-политических причин катастрофы.