Историкум 2. Terra Istoria

— Если отзовется, то тут и аварийщики наши не помогут.

— А нас не пошлют ликвидировать последствия?

— Мы не успеем. Столько вызовов, сам знаешь… — и Веров скорчил выразительную физиономию, которая свидетельствовала, что торопливость в данном гипотетическом случае будет сочтена большой вселенской ошибкой.

Эрик вспомнил о проблеме, занимавшей его воображение со вчерашнего вечера, и спросил:

— А если столько вызовов, почему нам служебный транспорт не положен?

— Это какой? Телега, что ли, с лошадью? Или у тебя есть права на вождение автомобиля, вертолета, самолета, скатерти-самобранки и арабского скакуна?

— Права-то зачем?

— Правильно, незачем! Вот поэтому и говорю про телегу. А я тебе по профессиональной дружбе могу показать, где можно кормить за просто так лошадь или осла. Для телеги. Чтобы самому не впрягаться.

— Не хочу ни тяжеловоза, ни ишака. Себе возьми.

— Мне для напарника ничего не жалко. Короче, на Измайловском острове есть пруд. С лилиями, которые цветут. А возле — луг. Ну так вот на нем — настоящая трава. Так что не перепутай!

— А что за остров?

— Ты не слышал об Измайловском острове? Остались и у нас дикари! Загородная царская резиденция. Вот попадешь туда на утечку — полюбуешься. Пока выжимать одежду будешь… Кстати, там зверинец был царский, а при Елизавете им управлял сам Разумовский.

— Это который фаворит?

— Более того, законный, пусть и тайный муж императрицы. Он, кстати, очень редкости всякие коллекционировать любил, и монеты в том числе. И к нему в силу статуса никто придраться не мог. Так что по его милости на нашей территории много всякого иной раз обнаруживается…

— А он что, остров этот, тоже наша территория?

— Ну да. Сколько раз там трубы прорывало!.. А сколько людей просочилось — трудно себе и представить! Ворогов там не было, и поэтому сантехника — только отечественная. Но зато попаданцы — импортные. Там даже в соборе изразцы полубесовские.

— Это как?

— А так и есть, Покровский собор украшен изразцами работы Степана Полубеса. Да ты сам что, неграмотный? Я тебе бесплатный лектор, что ли?

Тут Брегис, бросивший внимательный взгляд на Верова, понял, что нужно менять тему разговора. Ибо он ценил собственный дискуссионный героизм, когда тот не перехлестывал по необходимости через край. А тут край был виден…

— Смотри, надпись на подъезде — 1949! И еще гирлянда!

— Это пленные немцы строили. Пару кварталов с их домами уже успели снести, а вот эти, на бульваре, остались…

— А тут, раз немцы строили, эсэсовцы, случайно, не вылезают? — спросил Эрик, вспомнив о том, чему теперь посвящена его деятельность.

— Да нет, тут больше опричники да служивые из Смутного времени появляются. Правда, психованные они, хуже, чем фрицы — обычно сразу норовят каким-нибудь бердышом ткнуть. Их, например, из-под струи кипятка, вытаскиваешь, а они тебя прямо-таки на шаурму рубят.

— Да, и век тот был жестокий, и сантехника никакая. Без флота нормально не проживешь.

— Особливо если озеро уже натекло… А что к тебе, Эрик, часто вылазили псы-рыцари? Предки-родственники с рассказом о несметных фамильных сокровищах?

— Нет, пока обходилось.

Ледовое побоище: в списках не значится

Попаданец^[24] — это и тот, кто попал, и тот, кто с этим работает. Поначалу для вторых использовали термин «спецпопаданцы», но он не прижился.

Справочник попаданца

Как известно, в ходе интеллектуальной беседы любому странствию быстрее приходит конец. Мастера наконец-то прибыли к первому на сегодня, согласно производственному графику, объекту. Возле обшарпанного подъезда хрущевки несносимой, хотя и невыносимой, серии шаркал метлой по асфальту восточный дворник и кучковались неизбежные бабки.

— Ну что, — ликующе, четко осознавая свою нужность миру, провозгласил, проходя мимо них, Веров, — авария тут у вас?

— Текёт, милок, в тридцать пятой квартире так текёт, что просто беда, и стояк страшно грохочет еще! — запричитала одна из пенсионерок.

— Ведь полопается же всё, куда вы только смотрите! — вступила в разговор другая долгожительница. — Никакого порядка!..

Но труженики разводного ключа и секретного вантуза уже скрылись за дверью подъезда.

В тридцать пятой квартире пахло мокрым бетоном. Из закрытого совмещенного санузла доносилось журчание, а время от времени — стук, переходящий в грохот.

— Папаша, что тут у вас?

— Да вот… протекает. Еще и шум какой-то.

— Сейчас разберемся. Борман, готовь инструменты.

Появившись в первый раз на новом месте работы, Эрик, прибалтийский уроженец, невзначай услышал в обеденный перерыв на каком-то радио песню «Мама, я хочу домой» и принялся объяснять, что автор — почти что его земляк, поскольку настоящая фамилия отца прославленного барда была Визборас. «Визбор… — пробормотал тогда Веров и вдруг радостно заорал: — А!.. Это который Борман?»