Истреби в себе змею

…Внизу, под гулкими сводами Зала учеников, было тихо, но от напряжения трескались камни. Диего видел глаза подростков и читал их мысли — он всё-таки умел видеть, слышал Крик, да и многолетнее общение с мудрой ведьмой и детьми-индиго не прошло бесследно.

«Отец! — беззвучно кричал Андрей. — Там гибнут наши! Позволь нам выйти наверх!»

«Отец Диего! — в мыслеголосе Эстреллы звенела боль. — Пусти нас — ведь мы многоеможем!»

«Отец Диего! Отец Диего!! Отец Диего!!!!»

«Нет, — думал Рохо. — Детей не бросают под танки, — мелькнула когда-то услышанная или где-то прочитанная мысль, — даже если эти дети способны останавливать танки голыми руками…».

И тут он почувствовал — наверху что-то изменилось, и понял, что именно.

«Всеслав… Спасибо, русич…».

А через секунду в сердце воткнулась ноющая боль, и Диего увидел…

…ко входу в Катакомбы летел отравленный наконечник стрелы, готовый отравить всё живое в пещерах Миктекасиуатль, и Рохо знал имя этого наконечника: Серпента.

«Она всё-таки вернулась — со Злом…».

«Отец Диего! Оте-е-ец!»

«Нет! Замкните кольцо и закройте вход Трясиной — пусть враг увязнет в ней, как муха в патоке! Наверх не выходить — никому! Смерть — удел воинов, а ваш час — он ещё впереди».

В Зале заметался энергетический вихрь. Индиго послушались Старшего, замкнули кольцо и принялись закупоривать Катакомбы вяжущим заклятьем, сковывающим движения и отсекающим доступ к энергии для попавшего в сферу его действия. Послушались все — все, кроме двоих.

«Я иду наверх, — подумала Мэй. — Я долго шла рядом со Змеёй и знаю, на что она способна. Её надо остановить, и я это сделаю».

«Я иду с тобой» — отозвался Хайк — разве могло быть иначе?

Они переместились в кольцевой коридор и к выходу очень быстро, — Трясина ещё не успела загустеть, — и встретили Серпенту на том самом месте, где три месяца назад снова нашли друг друга, и где мать Эухенья сказал Змее: «Уходи. В тебе слишком много зла».

— Вот мы и встретились, сестрёнка Мэй, — шелестящим голосом сказала Серпента. — Я вернулась, как и обещала.

— Уходи, — спокойно ответила девочка. — В тебе слишком много зла.

Глаза Змеи полыхнули холодным злым огнём, и она ударила — не колеблясь и не задумываясь. Ударила — и встретила непробиваемую стену, о которую бессильно разбился её удар.

«Да что же это такое! — в отчаяньи подумала предводительница ньюменов. — Я ведь могу раздавить любого из этих двух щенят мимоходом, а тут…».

«Закон Парности, — всплыло вдруг в её сознании. — Помнишь, что сказал старая ведьма? «Их нельзя разлучать» — верно? Эти двое дополняют друг друга, и тебе с ними не справиться, пока они вместе».

В грудь Серпенты упёрлась могучая каменная ладонь. Она давила с непреодолимой силой, и Змея попятилась. Она несколько раз пыталась раскрошить или хотя бы оттолкнуть эту давящую длань — тщетно.

«Проклятье небу! Они просто оттесняют меня, прогоняют, как докучливую муху, не удостаивая даже боя!».

Серпента отступала шаг за шагом, а державшиеся за руки мальчик с девочкой шли за ней по пятам, не давая вздохнуть. Бой затихал — последние гремлины падали под взмахами магических клинков в руках ведунов. Чёрные индиго умирали, но не просили пощады, хотя Всеслав уже дважды предлагал им сдаться, — наследники Разрушителей разрушались сами.

Змея споткнулась о мёртвое тело — они уже дошли до того места, где пролилась первая кровь. Она увидела трёх или четырёх гремлинов, из последних сил отбивавшихся от ведунов и воспрянувших духом ортов, увидела катер-амфибию и неподвижные фигуры ньюменов — её ньюменов! — наблюдавших — всего лишь наблюдавших! — за всем происходящим.

И тогда Серпента плюнула ядом.

Дымящееся облако окутало Хайка и Мэй, растекаясь плёнкой по силовой скорлупе. И яд нашёл маленькую, почти незаметную трещинку в энергетической броне — юные маги были ещё слишком молоды, а молодость очень редко не делает ошибок.

Отыскав уязвимое место, управляемый волей Серпенты яд стёкся к нему, сжался в иглу и хлестнул внутрь. Жёлтая струйка, стиснутая до размеров лазерного луча, полоснула по груди Мэй и прожгла её с такой же лёгкостью, с какой раскалённый железный прут прожигает лист бумаги. Девочка покачнулась и упала навзничь — молча, даже не вскрикнув.

— Мэ-э-э-э-эй!

Серпенте показалось, что на неё рухнуло небо. Каменная ладонь обернулась тяжким кулаком, отшвырнувшим Змею вбок, к самому краю крутого обрыва — берег здесь обвалился под натиском перепрыгнувшей реку ударной волны ядерного взрыва. Если бы Хайк хоть чуть-чуть сконцентрировал удар, Серпенту попросту размазало бы в кровавую кашицу, но мальчик лишь инстинктивно оттолкнул Змею, спасая гибнущую на его глазах любимую. Но уже в следующий миг…