Истребитель «17-У»

Лебедеву в мечтах рисовалось, как он на своем самолете разорвет границы сухопутья, победит бурную мощь океана. Там, под экватором, маленькие республики еще отстаивали свою независимость в неравной борьбе с североамериканским капиталом. Волновалась Мексика. Соглашение между южноамериканскими республиками Боливией и Перу вырастало в грозный союз латинских республик. Примкнули Аргентина, Бразилия, Парагвай и Экуадор. Накапливались силы, чтобы притти на помощь прижатым к морю центральным республикам. Все понимали, что, раз разинув жадную пасть, доллар захочет проглотить одну республику за: другой, протянуть щупальцы на юг, утвердиться по всему американскому материку, от Аляски до Огненной Земли.

Боевое сердце Лебедева билось сильнее, когда он читал очередные, телеграммы. Хотелось полететь туда, снизиться на той земле, пожать руку южноамериканскому рабочему. Слов не надо. Они поймут пожатие братской руки.

Но одно сомнение нарушало покой Лебедева. Он любил собирать газетные вырезки, относящиеся к вопросам авиации, наклеивал их на разноцветные карточки, распределенные по ящикам, и составил очень интересную «библиотеку». Обстоятельство, смущавшее Лебедева, было заключено в один из ящиков. Много раз он перелистывал синие карточки этой серии, озаглавленной: «Исчезновения. Тихий океан». И в этот раз он перешел к ним от карты.

Лебедев погрузился в перелистывание старых газетных вырезок.

…«паровая шхуна «Самба», направляясь к Панамскому каналу, отплыла из Гонолулу 4 мая 1933 г., имея на борту 16 человек команды. 8 мая шхуну встретил пароход «Бонти», совершавший очередной рейс между Австралией и Канадой. Затем шхуна «Самба» бесследно исчезла»…

… «подводная лодка типа «C–II» 18 сентября того же года, находясь на широте порта Тодос-Сантос, у западного побережья Калифорнии, получила приказ прибыть к Сандвичевым островам. Лодка подтвердила по радио получение приказа. Больше об ней не слыхали»…

…«летчица Изабелла Сидней вылетела 8 октября 1933 г. из Ауклэнда на севере Новой Зеландии. Она вылетела с Маркизовых островов, держа путь на Сан-Франциско. С тех пор всякие следы ее существования были потеряны»…

Мелькают газетные вырезки. Лебедев хмурится. Число жертв Тихого океана за последнее время велико…

Лебедев обратился к карте. Он высчитывал расстояния между пунктами, упоминавшимися в газетных вырезках, складывал и вычитал. Брал циркуль и прикладывал его к карте, вымерял углы…

Наконец он ударил кулаком по карте:

— Это не могло быть случайным совпадением. Летчики и пароходы гибнут в определенном месте… Но где?

VI. Тайна химических формул

Голованов учился на рабфаке при академии, где читал лекции Бутягин. Он оказался для Бутягина незаменимым помощником. Лаборантка Ксения и Голованов проводили целые вечера, помогая ему окончательно выработать план задуманной машины. Груздев использовал идею бесконечного винта в применении к своему рычагу, и казалось, что все случайности предусмотрены. С весны нужно было строить пробную модель. Средства отпустили Осоавиахим и Наркомзем.

Лебедев навещал своих друзей в редкие дни, когда выпадали свободные минуты.

Однажды Лебедев заехал вечером к Бутягину:

— Как дела? Давно вас не видал.

Бутягин приподнял усталую голову, склоненную над чертежами. Ксения и Голованов вычерчивали диаграммы.

— Я помешал вам? Но я на секундочку. Я мимолетом.

Лебедев балагурил. Это был его отдых после долгих часов работы.

— Андрейко у меня писателем сделался… Каждый день по два письма пишет твоей сестре, товарищ Голованов. Скоро стихи писать начнет. Сомнений нет, — влюблен.

— Ты как раз кстати, Лебедев, — обратился к нему Бутягин. — Нам нужна твоя смекалка. Вот мы тут все время пытаемся понять химические формулы в книжке «Утиного носа». Удивительное дело! Первые страницы, которые ты нал сфотографировал, полностью отвечаю: моим первоначальным выкладкам. Формулы «Утиного носа» мы тщательно сгруппировали. У каждой специальности есть свой язык и письменность. Математики записывают цифрами. Мы пользуемся химическими формулами. Но не понимаем…

— Что ж не понимать, если книжка «Утиного носа» написана химическим языком? — усмехнулся Лебедев.

Бутягин развернул чертеж, и все склонились над ним.