Истребитель

Рябченко и трое охранников показались на ступеньках, как конвой на эшафоте с гильотиной. Ноги автоматически несли их вперёд, а куча мозгов на четверых начала прокручивать ситуацию. Руки метнулись к ослеплённым глазам, другие к поясам и внутренним карманам.

Тихая ритмичная дробь «Ингрэма» чётко продолжила мелодию потухшей сварки. Пламязвукогаситель, точно глушитель мотоцикла, выпустил дым-газ отработанных патронов, дёрнулся и умолк.

Двое телохранителей, отброшенных невидимой смертельной волной на хозяина, уронили того на лестницу.

Третий охранник с перебитой рукой и кровоточащей головой, теряя сознание, но ещё работая, прикрыл шефа и рухнул вместе с остальными.

«Всё, всё пронесло!» – зароптал про себя Рябченко, не пытаясь освободиться. Бывали случаи, когда вот так, в куче расстрелянных людей, удавалось кому-нибудь остаться живым.

– Ну нет, гадёныш, так просто ты не откупишься! – зло бросил Топорков, выхватывая Рябченко за галстук и вытягивая из кровавых тел.

Раненный телохранитель шевельнулся, пытаясь достать оружие, но Никита сильно ударил его пяткой по позвоночнику. Тот затих, может, навсегда.

Рябченко намочился в штаны и горько заплакал. Никита ослабил затяжку на горле «десятника», чуть не задушив его, и подтащил рывками к площадке со сваркой. Защитный щиток отлетел в сторону, но под ним оказалась чёрная хэбэ маска с прорезями для глаз и рта.

– Какой ты мясистый, дядя! – услышал Рябченко голос Топоркова. – Жена у тебя намного стройнее и приятней!

Бывший партбосс дёрнулся и скривился. Никита всадил кулак ему в селезёнку. Затем ещё и ещё, в живот и пах. «Десятник» загнулся, но натянутый галстук не дал ему упасть. Он временно отключился.

Никита знал, что действует жестоко и безжалостно. Но к ним нельзя проявлять милосердия. Ни в коем разе! Только бить, мочить, убирать.

Он затянул другой конец галстука на перилах так, что разбитое лицо Рябченко очутилось у самых поручней.

Дальше работал оперативно. Мысли были где-то очень далеко, а тело следовало и слушало именно их – улетевших, смелых, жёстких.

Дымовая шашка покатилась вниз по ступенькам, к окровавленным трупам охранников, другая, зажигательная, полетела в проём, на площадку первого этажа.

Сверху кто-то запричитал, заохал, затем закричал. Никита перекинул Рябченко через перила. Захват на горле напрягся. Тело взбрыкнуло в воздухе ногами. Язык «десятника» вывалился изо рта. Где-то, то ли в материи, то ли в мышцах у «крёстного» хрустнуло, треснуло.

Никита рванул к сварочному, нажал СВУ ликвидатора и метнулся в квартиру. Эфэсбэшник лежал в той же позе, но Топорков всегда ко всему относился с подозрением.

Рукояткой «Ингрэма» он слегка тюкнул лежащего в затылок, отчего тот чуть вздрогнул.

Дальше запер дверь арматурой, скинул спецовку, под которой оказался спортивный костюм, оружие сунул в заплечный школьный ранец-рюкзачок. Надел его. Зажёг коробок спичек, бросил на кресло в зале, выбежал на балкон и скинул канат.

Внимательный, можно твёрдо сказать, профессиональный взгляд прочесал улицу и задворье. Его, конечно, увидят, что-то запомнят, донесут, кому надо! Но это потом. А сейчас есть время на уход. Крутое дело! Супернаглое.

Эфэсбэшник, заметив дым из подъезда, моментально сопоставил этот дурной знак с отсутствием связи, крикнул, чтоб «аварийка» ждала его и, вызывая подмогу, устремился в дом.

В этот миг Никита Топорков прыгнул вниз, надеясь на зажим-патрон сцепного устройства…

– Сука! Хрен моржовый! – орал и крыл матом стены кабинета полковник Пуминов.

Минуту назад ему доложили обстановку в «министерской свечке». Повешен и умерщвлён седьмой «десятник» Рябченко (кстати, который помог когда-то полковнику достать иномарку «форд-линкольн»), убиты трое охранников, в тяжёлом состоянии ещё один. Легко ранен сотрудник Шуменской ФСБ. Пожар. «Аварийная газовая 04» взята «на абордаж» и тщательно перепроверяется. Киллер ушёл, но ведётся розыск и, скорее всего, преследование синей «восьмёрки».

– Уроды! Идиоты! – Пуминов схватил телефонную трубку, которую минуту раньше чуть не расквасил об стол. – Алло. Пуминов, ФСБ. Дайте мне Савелло, РУОП. Срочно!

И пока искали начальника РУОПа Шумени, Пуминов задумчиво облокотился на рабочий стол и взял все последние данные по киллеру-«десятнику». «Сам в петлю лезешь, братец-кролик, сам! Сейчас-то ты и встрянешь, голубок сизо»…

– … Да! Валерий Петрович? Это Пуминов. Как живёшь?…

На этот раз Никита страховался трижды. Бяшенцев потрудился на славу! Надо помочь ему… последний раз.

Топорков сменил синюю «восьмёрку» на «шоху» бежевого цвета, затем в районе ДК «Нефтяник» и эту бросил на произвол судьбы. Пересел в «девятку» и по объездной добрался до 6-го микрорайона. Там, оставив машину возле гаражей, пешком направился в центр.

Лысому дал полторы «штуки» долларами и наказал сидеть тихо и на связи быть через два дня. Бяшенцев ликовал. Не часто «Шурик» был так щедр! «Теперь сработаемся!» – думал он, пересчитывая «баксы» после ухода босса.

Одежда очутилась в мусорном контейнере, упакованная вместе с полуботинками и маской, перчатками и каким-то едким порошком.