Истребитель богов

Блин. Что там еще есть? Колебатор Еремеева… Ну, попробуем «поколебать» врага. В системе управления неведомым устройством были только две непонятные настройки: g – от 1 до 100 и частота колебаний от 1 до 1000 в минуту. Я выкрутил их обе на максимум, навел на крейсер и нажал огонь. Ничего! Вообще ничего! Сигара крейсера быстро приближалась к планете. «Изумительно повоевали, никакого урона не нанесли», – с горечью подумал я.

– Раке…, – закричала Алиса, но не успела закончить фразу, мир для меня сначала вспыхнул ослепительным огнем, а потом почернел.

Очнулся я в квадратной комнате с черными стенами, полом и потолком, материал напоминал стекло. Мне было очень плохо. Вроде организм в порядке, медблок на «Сфере» показывал, что я здоров как бык, но на душе было погано, полная потеря моральных сил. Алиса вроде говорила раньше, что ядерное оружие сжигает не только тело, но и повреждает энергоструктуры, в том числе душу. Хорошо, что я был в энергоскафандре, но даже «Сфера» не смогла полностью защитить.

Лег на пол и постарался ни о чем не думать, войти в состояние медитации, расслабиться и постараться упокоиться. Я начал думать о прекрасном: о роскошных ногах Каты, колышущихся в такт танцу грудях Балву, нежных и мягких губах Суори… Энергия начала осторожно, словно нехотя, вливаться в меня, вытесняя чувство опустошенности и одиночества. Наконец, когда я снова захотел жить и творить глупости, то обнаружил, что парю в воздухе. Невесомость, это точно была невесомость. Не мог же я воспарить сам по себе? Люди сами по себе не летают…

Бум! Я упал на пол с высоты полутора метров.

– Блин! Что за шутки! – я выматерился от души, потирая затылок, где теперь точно будет шишка.

– Гравитационный шторм. Это мы его сотворили, - буркнула Алиса в голове. Ей тоже было плохо, голос был слабый и грустный.

Бум! Меня бросило на стену, которая теперь стала полом. Стены не могут быть полом. Что тут происходит? Я огляделся и увидел в уголке под потолком Алису, которая сидела на стене и что-то читала. В её руках была стопка пластиковых карточек. Такие я уже видел – на пластике печатали инструкции к различным сложным устройствам, так долговечнее и практичнее, не порвешь случайно, как бумагу.

– Алиса, где мы?

– В кубе! – мотнула она головой. – Не парься!

Я встал, размял ноги и прошел от одной стены к другой – семнадцать метров. Да уж, что за западня такая? Дверей нигде не было.

– Что читаешь? – спросил я Алису.

– Про колебатор Еремеева, – заулыбалась Алиса, – интересный агрегат. Как ты догадался из него выстрелить в крейсер? Ведь было же совсем неочевидно, что это за диковина.

– И что? – Алиса меня заинтриговала.

– Гравитационная установка была разработана, чтобы уничтожать, разогревая до разрушения, железные астероиды с большой массой. Очень изящное решение. Я бы замуж вышла за Еремеева. Умище во! – она смешно развела руки в стороны, демонстрируя размер мозга примерно с голову бегемота.

– Ну и разрушили мы их? Хоть сбили с курса?

– Неа, мало времени стреляли, – замотала она головой.

– Тогда чему ты радуешься? – возмутился я. – Они сейчас громят нашу планету!

– Некому громить, – развела руками Алиса, – здоровье сильно ухудшается, когда ты находишься в гравитационном поле, где происходит тысяча колебаний в минуту от 1 до 100g. Компенсатор перегрузок, скорее всего, сгорел сразу, там сейчас вместо людей желе. Я смоделировала такой удар математически.

– Желе? – переспросил я.

– Ну, или кисель, – голограмма Алисы расплылась в лужу. – Фу, на себе не показывают…

Понятно, что андроиды при таком «колебаторе» тоже не выживут, корпуса разрушатся в местах соединений, да и половина оборудования корабля, вероятно, рассыпась в труху. «Хаски» стал летучим голландцем, кораблем-призраком без экипажа.

– Крейсер, пролетев орбиту планеты, удаляется с постоянной скоростью и стабильным курсом, – Алиса прямо по стене подбежала ко мне, – он столкнется в поясе астероидов с тремя крупными осколками через четыре месяца.

– Откуда знаешь? –удивился я.

– Так мы в Ковчеге! В кубике! – закружилась Алиса вокруг меня в хороводе. – Наш тупарик стал умнее! Воскресил тебя на орбите планеты, так как из пояса астероидов мы бы только с «Фрахтом» смогли вернуться в следующем году. А ты ему сейчас нужен!

Алиса прижала к груди пластиковые инструкции, а я мельком прочитал: «Инженер Еремеев – автор трех уникальных агрегатов: Хобот Еремеева, Колебатор Еремеева, Щуп Еремеева». Вроде отличный парень, с юморком, но только жил более двадцати тысяч лет назад.

– Ковчег, давай поговорим! – сказал я громко.

В черной стеклянной стене открылся проем, в который влетело семнадцать кубиков, они покружились, как в первый раз, сложились в крест и спираль, а затем стали башней. Появилась проекция Ковчега.

– Дружище! – я широко ему улыбнулся. – Как дела?

– Плохо, – серьезно сказал он и, совсем как человек, нахмурился. Блин, Алиса все-таки влезла к нему в программный код – он демонстрировал эмоции. Не факт, что чувствовал, но уже мог их показывать.

– Что случилось? – я ждал продолжения. – Неужели на крейсере кто-то выжил?