Истребитель братвы

– Ну вот, ты еще невинного оскорбляешь... А ведь извиниться придется, начальник. Что я сделал, скажи? В кабак пообедать пришел, да? А что, этого делать нельзя?..

– Можно, – кивнул Степан. – Только убегать не надо было, когда за тобой пришли...

– Да? А откуда я знал, что вы менты? Я вас за бандитов принял...

– Да ну!

– Вот тебе и ну, начальник...

– А сержанта Головчанского тоже за бандита принял?

– Это которого подстрелили?.. Так я здесь ни при чем. Это ж Валек все. У него крыша съехала, не у меня. Он ствол достал, не я. Какой с меня спрос?

– Лихо ты на покойника все скинул...

– Ага, ты мне еще мораль почитай, – скривился Штырь. – Ты мне лучше, начальник, скажи, кто за Валька ответит? На ком его кровь?..

Степан помрачнел. Одно дело слушать кичливый треп и совсем другое, когда тебя в смертном грехе обвиняют. Бандит смотрел на него так, будто это он пристрелил отмороженного Валька.

– На тебе его кровь, – помрачнел Степан. – Ты ему «пушку» в руку вложил...

– Да что ты...

Договорить Штырь не смог. Слишком быстро Степан перегнулся через стол, слишком крепко ухватил его за грудки. Да как встряхнет... Авторитет удивленно крякнул и затих. Лицо перекосилось – от боли и унижения.

– Ты что это разговорился, мразь? – рыкнул Степан.

И еще с большей силой тряхнул бандита. Тот уже был в ужасе. Похоже, он даже не представлял, что в человеческих руках может быть столько силы. И смотрел на Степана, как на какое-то чудище о трех головах.

– Ты мою землю наркотой загадил. Ты людей дурью моришь. И еще тут понты свои вонючие колотишь!.. Да я тебя сейчас урою!..

Он оторвал от бандита одну руку, замахнулся. Штырь в страхе зажмурился. С каким бы удовольствием Степан размазал этого слизняка по стенке. Но в самый последний момент сдержался – не ударил. Опустил руку, бросил авторитета, вернулся на место.

Он и без того действовал достаточно грубо. Взрыв силы, жестокий взгляд, злость и угроза в каждом движении. Даже на откровенно бандитский жаргон перешел. Но с этими уродами иначе разговаривать нельзя. Нормального человеческого языка они не понимают.

– Слушай сюда, жертва аборта! – вдавливая в бандита прессующий взгляд, потребовал Степан. – Я тобой заниматься не буду. Отдам следователю, пусть он ищет на тебе вину. Найдет – хорошо, не найдет – в рот тебе потные ноги. Врать не буду, скорее всего тебя отпустят. Прав ты, нет на тебе прямой вины. Все на Валька твоего покойного списать можно. Да мне как-то все равно, отмажешься ты или нет. Под залог тебя отпустят или подчистую, мне тоже все равно. А вот если я узнаю, что ты за старое взялся, если учую на своей земле твой смердящий дух, берегись. Следствия не будет. Сразу на суд пойдешь. На тот, который небесный. Сам господь бог срок тебе отмерит. На каторжные работы к чертям в ад отправишься...

Степан вызвал конвоира. Штыря отвели в камеру.

Можно было бы взять этого ублюдка в оборот. Сунуть под пресс, расколоть, намотать на протокол его признания. И ведь получится – Степан знал немало способов, как развязать язык. Но только все это может оказаться напрасной тратой сил и времени.

Степан знал, кто такой Штырь. Наркомафиози. Не последний человек в ряду сильных мира сего. Из тех криминальных авторитетов, которых трудно пустить на дно. Дерьмо, как известно, не тонет. У него своя экономическая база – фирма с офисом, под прикрытием которой он обделывает свои грязные делишки. И сеть наркодилеров, через которых он сбывает свой мерзкий товар. Финансовая база – счет в банке и миллионы в черном нале. И силовая поддержка, дюжина, а то и больше боевиков. И лошади у него есть, которые перетягивают дышло закона в его сторону. Степан имел в виду маститых адвокатов, которые с легкостью докажут прокурору или судье полную невиновность Аркаши.

А ведь он действительно как бы ни в чем не виновен. Он может расколоться на признание, но потом отказаться от своих показаний. Железных улик против него нет. В момент задержания оружия при нем не обнаружили, наркоты тоже. В сержанта стрелял его спутник Валек – все стрелки будут переведены на покойника. Словом, адвокатам все карты в руки. Они оправдают своего клиента – как пить дать. Мало того, представят его как жертву милицейского произвола. И на Степана бочку катнут. Как он, нехороший этакий, посмел наехать на многоуважаемого господина мафиози?..

Короче говоря, возни будет много, а толку мало. Степан как проклятый воду в ступе молотить будет, а Штырь в итоге на свободе окажется.

А ведь Степану не столь важно, сядет Штырь или нет. Куда больше его другой вопрос интересует. Быть наркотикам в Битове или нет. Он говорит «нет». И другие должны сказать то же самое. Другие – это Сафрон и Аркаша. Если первый забудет о наркоте, а второй уберется из Битова к чертям собачьим, то все будет в полном порядке. А если нет – быть войне. Придется Степану прибегать к крайним мерам.

Он может дать бандиту поблажку – если этого требуют интересы дела. Но никогда не пойдет у него на поводу. И всегда может поставить на нем крест. Есть у него для этого возможности. И, если честно, желание...

* * *