Истребитель братвы

Соня коснулась губами его уха. Будто ток по его телу прошел, возбудил каждую клеточку его естества, сконцентрировался в паховой области, намагнитил прибор...

Кирилл аккуратно уложил ее на спину, пощекотал языком сосок ее груди. Соня учащенно задышала, на лице заиграла блаженная улыбка. Он опустился ниже, провел губами по атласной коже живота. Жадное дыхание перешло в сладострастный стон. Но в этих волнительных звуках Кирилл уловил неестественный шорох.

Казалось, кто-то стоит возле входных дверей и робко, но настойчиво пытается вскрыть замок отмычкой. Кирилл оторвался от Сони, прислушался. Да нет, это не кажется...

Он вскочил с кровати, метнулся к шифоньеру, открыл дверцы, сунул руку под стопку полотенец, вытащил из-под них пистолет.

Трофейная «беретта» с глушителем. Степан Круча не забрал у него ствол, отправил домой вместе с ним. Почему? Кирилл знал ответ на этот вопрос. Но не мог ответить на другой. Придется ли ему воспользоваться этим пистолетом?

* * *

Саня Кулик просыпался на ходу. Он уже стоял на ногах, но все еще продолжал валяться в постели с прекрасной незнакомкой – во сне. В реальной жизни он бы подобное себе не позволил. Ведь он женатый человек. А потом, в этой квартире живет бабулька – ей уже за семьдесят. Красавицей ее при всем желании не назовешь. Да и знают они ее хорошо. Целую неделю у нее посменно всем отделом живут. Варвара Федоровна на заре своей молодости в брянских лесах партизанила. И не понаслышке знает, что такое засада. И к тем, кто устроил в ее квартире засаду, относилась положительно. Правда, замучила всех своими партизанскими историями. Но сейчас поздно. Она давно спит. И Саня спит. Вернее, спал. Эдик разбудил. Неужели началось?

– Дверь ковыряют. Двое, – тихо сообщил Эдик.

На экране телевизора тускло светилось изображение лестничной площадки. Дверь в квартиру, где жили Кирилл с Соней. И два крутых паренька в коротких дубленых куртках. Один на шухере, второй взламывает замок высокопрочной отмычкой.

Расчет их прост, как замок, который они ломали. Кирилл с Соней уже спят или просто находятся в постели. Дверь вскрывается в течение пяти секунд, бесшумно. Две секунды, чтобы войти в квартиру. Еще столько же, чтобы грохнуть ее обитателей.

Только одного не учли пареньки. Дверь и замок лишь на вид примитивные. На самом же деле дверь самой тяжелой кувалдой не вышибить, а замок никакая отмычка не возьмет. Хотя автогеном дверь снять можно. Но это возни много и времени. А в соседней квартире Эдик и Саня. Не дадут они развернуться крутым паренькам. Те дверной «глазок» чем-то заклеили. Но невдомек им, что на них сейчас наведена камера скрытого наблюдения.

Тип, который возился с замком, занервничал. Похоже, почуял подвох. Как бы наутек не пустился. Пора!

– Понеслась! – тихо сказал Саня.

И легко распахнул входную дверь. Вместе с Эдиком вывалился на лестничную площадку. Табельные «макаровы» на вытянутых руках.

Но и братки оказались на высоте положения. Услышали подозрительный шорох и тут же как по команде развернулись лицом к опасности. Саня увидел черное жерло ствола, наставленного на него.

«А ведь это те самые ребятки, которые не так давно разоружили патруль», – бегущей строкой пронеслось в сознании Кулика. Те самые, которые нагнали страху на Сафрона. Но на этот раз не на тех нарвались.

– Брось ствол! – приказал Саня.

Он видел перед собой не ствол, а пустые холодные глаза братка. Сила в его взгляде резкая, подавляющая. Таким взглядом можно задавить любого. Но не Саню Кулика. Он совершенно не ощущал страха. Взгляд жесткий, никаких эмоций в нем, кроме страшного желания нажать на курок.

– Считаю до двух! – зло процедил сквозь зубы Эдик.

И этот не дрогнул. Непоколебимой скалой возвышался над своим противником. Давил его силой своей ненависти.

– Раз!..

Саня увидел, как дрогнул взгляд его соперника. Прогнулся стержень в его душе. Не выдержал силы психологического напора.

– Два!..

Одновременно с этим тишину подъезда разорвал грохот выстрела. У братков пистолеты с глушителями. Значит, стрелял Эдик... Да это и видно. Его противник отлетел к двери, врезался в нее всей тяжестью своего тела. Из пробитого лба фонтаном хлестала кровь.

Саня тоже готов был нажать на курок. Но его соперник резко опустил пистолет. В глазах страх, паника и осколки лопнувшего внутреннего стержня. Сломался парень...

Кулик резко подался вперед, ногой ударил братка в живот, согнул его пополам. Рукоятью пистолета врезал ему по шее, вырубил, заученным движением вытащил наручники, защелкнул их на запястьях преступника.

И только после этого ощутил, как многотонной тяжестью навалился на него страх. Ведь этот ублюдок запросто мог убить его. Стоило ему пошевелить пальцем...

И на Эдике не было лица. Белый, как лист бумаги, он стоял и, казалось, покачивался на ветру. Он также пережил сильнейшее душевное потрясение.

– Я же сказал ему, считаю до двух, – пробормотал он.

В это время откуда-то с улицы до них донесся чей-то вопль. Оцепенение с них обоих как рукой сняло. И они наперегонки ринулись вниз.