Истребитель драконов

Перед нами стояла нелегкая задача вернуться если не в свой мир, я имею в виду Российскую Федерацию, то хотя бы в Апландию, где Дракула готовил какую-то каверзу. Я, честно говоря, беспокоился как за своих близнецов, так и за сына Марка де Меласса. Как бы этот сукин сын не вздумал использовать наших отпрысков в своих целях. Прихватив сенешаля Кэя, мы направились к роскошному дворцу царя Цемира. Улицы города Мерувиля уже успели опустеть. Отчасти этому поспособствовала городская стража, быстренько переметнувшаяся на сторону нового верховного жреца. Но и много переживший за эту ночь простой люд не горел желанием оставаться на ночь в столь жутком месте из опасений нарваться на новую неприятность. Полной уверенности, что старый Носитель Света смирился со своей участью изгоя, не было ни у простолюдинов, ни у знати, а потому никто не спешил праздновать освобождение от тирании Люцифера. В городе царила тишина, которая, как известно, обязательно бывает перед бурей. Впрочем, эта буря над Гипербореей уже пронеслась много тысячелетий тому назад, но об этом в священном городе Мерувиле знала только горстка заговорщиков, собравшаяся во дворце царя Саматрии.

Младенец спал на руках у матери, забыв, видимо, обо всем, что ему довелось увидеть у жертвенного камня, и даже не подозревая, что сегодняшний день мог стать последним в его жизни. Впрочем, имея таких родителей, трудно рассчитывать на безоблачное детство. Людмила бросила на меня недовольный взгляд, но этим и ограничилась. Похоже, за сегодняшний день я подрос в ее глазах, но все же не настолько, чтобы простить мне прежние обиды. Я посетовал на себя за то, что не успел спросить у Варлава, почему Дракуле так важно было убить именно этого младенца.

— Как вы не понимаете, Чарнота, — сердито зашипел на меня Крафт, — ведь именно этому младенцу предстоит воспитать идеального короля на все времена.

— Но это же легенда, Вацлав Карлович, — укоризненно покачал я головой.

— Без этой легенды, Вадим Всеволодович, рухнет вся европейская цивилизация. Волшебник Мерлин — связующее звено между властью, пришедшей от языческих богов, и властью, освященной христианством. В этом мальчике воплощена идея добра и созидания, именно поэтому он так мешает Люциферу.

Я не стал спорить с Крафтом. В конце концов, с Мерлином и королем Артуром связан целый цикл легенд, которым еще предстоит родиться. А если эти легенды так и не всплывут из небытия, то это будет большой потерей как для средневековой, так и для нынешней литературы. Я уже собрался обратиться к сидящей за столом Наташке с важным для всех нас вопросом, но меня опередил Ираклий Морава:

— Дозволено ли будет мне спросить у вас, прекрасная леди Гиневра, о двери, ведущей из этого мира в мою родную Российскую Федерацию?

— Спросить ты, конечно, можешь, Шекспир, — вздохнула Наташка, — вот только ответа я, к сожалению, не знаю.

— А почему это вы назвали меня Шекспиром? — обиделся драматург. — Я, между прочим, от рождения зовусь Иваном Сидоровым. А псевдоним у меня — Ираклий Морава. По-моему, запомнить нетрудно.

— А почему это вы меня назвали леди Гиневра? — передразнила его жрица. — Я от рождения зовусь Натальей. А псевдоним у меня — Светлана. По-моему, запомнить еще легче.

— Не спорь с Горгоной Медузой, Ванька, — шепнул рассерженному деятелю искусства Марк де Меласс, известный также под фамилией Ключевский.

— А как ты попала в Гиперборею? — вмешался я в разговор, чтобы прекратить бесполезные споры.

— Так же, как и вы, — пожала плечами Наташка. — Я воспользовалась магической силой Морганы и ее знаниями об этом мире с целью разрушить планы Дракулы. Им нужен был менестрель, именно его они хотели перебросить в крепость Туле.

— Зачем?

— Все дело в древнем заклятии, о котором знал его дедушка Бернар де Перрон.

— Но я никаких заклятий не знаю! — вскричал несчастный сир Шарль.

— Их хранит твоя генетическая память. В определенных обстоятельствах оно может всплыть на поверхность из темных глубин твоего естества. А произнесенное вслух, оно способно разрушить магический многоугольник, в который заключен Люцифер.

— Ты в этом уверена? — уточнил я.

— Во всяком случае, у меня есть все основания предполагать именно это.

— Меня волнует судьба детей.

— Можешь не волноваться, — бросила Наташка. — Мы позаботились о том, чтобы с ними ничего не случилось.

— А кто это — мы?

— Мы — это дочери морского царя Форкия и титаниды Кето. Не задавай глупых вопросов, Вадимир.

Не знаю, может, кому-то мои вопросы и кажутся глупыми, но можно же понять человека, который считал свою драгоценную супругу белой лебедушкой, а потом вдруг в один далеко не прекрасный момент узнал, что она Горгона Медуза. Мне оставалось утешать себя лишь тем, что подобные, с позволения сказать, метаморфозы случаются в семейной жизни гораздо чаще, чем принято думать.

— Сам виноват, — равнодушно отозвалась Наташка. — Надо было жениться на Царевне-лягушке.

— А что, есть и такие? — потрясенно спросил Ираклий Морава.

— Есть, — подтвердила мудрая львица, чем повергла присутствующих в зале мужчин в шок и трепет.