Истребитель драконов

„Дух Грунгни“ внезапно поднялся на дыбы, словно корабль в штормовом море. Ульрика крепко вцепилась в Феликса. Тот сам перепугался не на шутку. Не самое приятное чувство, но прежде у него уже случался подобный опыт в Пустошах Хаоса. Если подумать, то и у неё тоже. Им довелось попасть в бурю в свой первый перелёт между Мидденхеймом и Кислевом. Феликс потянулся, погладил её волосы и дотронулся до обнажённого тёплого тела.

— Не о чем беспокоиться. В Пустошах Хаоса мне довелось испытать куда худшее.

Резкий звук разнёсся эхом по коридорам и каютам. Весь корабль сотрясся.

— Всего лишь металлическая оболочка корабля. Она испытывает нагрузку, — сказал Феликс, пытаясь вспомнить те ободрительные фразы, что говорил ему Малакай.

Феликса удивило, насколько спокойно он их произносил. Хотелось бы ему ещё и чувствовать себя соответственно. Корабль дрожал, словно живое существо. Оба любовника держались друг за друга в потемневшей каюте. Оба ждали, когда грянет беда.

Макс Шрейбер шёл на командную палубу. Дела были плохи. Он ничего не мог разглядеть сквозь чудовищные чёрные тучи перед ними, кроме редких вспышек молний. Весь корабль содрогался. От напряжения двигатели выли, словно потерянные души, направляя „Дух Грунгни“ навстречу мощным порывам ветра.

Но радовало то, что за приборами управления находился Малакай Макайссон. Из всех потенциальных пилотов корабля ему Макс доверял больше всего.

— Не так всё пагано, як кажется, — произнёс Макайссон.

Его неразборчивое гортанное произношение и странный диалект, как обычно, смутил Макса. Понять Макайссона было очень непросто.

— Я рад, что вы настолько уверенно держитесь, господин Макайссон, — произнёс Макс.

Шрейбер огляделся. На лицах тех, кто находился на командной палубе помимо Истребителя–инженера, было выражение беспокойства. Макайссон потеребил отворот своего необычного кожаного лётного шлема, в верхней части которого была прорезь под хохол волос Истребителя. Он поправил очки, что были у него на макушке, затем посмотрел на Макса и ухмыльнулся. То было не особо обнадёживающее зрелище. Макайссон и так не выглядел вменяемым большую часть времени, а в этот момент смотрелся явным безумцем.

— Нема про шо переживать! Я развернув корабль по ветру. Ша полетым впереди бури, пока та не потеряет силу. И всего–то делов.

Как ни странно, слова Макайссона были подозрительно разумны, как часто бывало, если слушать его внимательно. Макс представил себе, как воздушный корабль летит впереди ветра, словно парусное судно. Буря лишь убыстрит этот полёт. До тех пор, пока цел аэростат, они в безопасности. Но лишь только Шрейбер немного успокоился, „Дух Грунгни“ подскочил вверх, словно лошадь, преодолевающая изгородь. Шрейбер был вынужден вцепиться в край одного из кресел, чтобы остаться на ногах.

— Невелыка турбулентность, парень. Не наложи в штаны!

— Мне кажется, или буря стихает? — спросила Ульрика.

Феликс и сам недоумевал по этому поводу. Прошли часы с того момента, как на них обрушилась буря, и это оказались одни из самых долгих часов в жизни Феликса. На „Духе Грунгни“ никогда не было настолько небезопасно. У Феликса возникало чувство, что в любой миг эта штука может развалиться на части, все они будут выброшены наружу и погибнут. А присутствие Ульрики почему–то ещё и усугубило ситуацию. Перспектива собственной гибели и так не особо радостна, но ещё ужаснее была мысль о том, что вместе с ним погибнет девушка, которая лежит в его объятьях, а он не в состоянии ничего поделать.

— Похоже, что так, — помедлив, ответил Феликс.

Он почти был уверен, что говорит правду. Казалось, воздушный корабль немного замедлился. Дождь больше не барабанил по окнам столь сильно. Молнии стали вспыхивать с меньшей частотой. Возможно, самое худшее уже позади.

Ульрика положила голову ему на плечо. Он прижал её крепче и вознёс молитву Сигмару за их спасение.

Макс Шрейбер разглядывал прибор измерения скорости на панели управления. „Дух Грунгни“ явно замедлялся — по словам Макайссона, признак того, что попутный ветер стал стихать. Макс был не совсем уверен, что имел в виду гном, но полагал, что понял основную идею. И был должным образом признателен, что боги пощадили их.

— Я же казав вам, а? — сказал Макайссон, — но вы разве слушали? Нет! Я казав, шо це воздушный корабль может выдержать куда худшее, чим це, но вам же виднее, не так ли? Ну и хто оказався прав, я тебе пытаю?

— Вы, господин Макайссон, без вопросов, — ответил Макс, радуясь, что вышло, как говорил гном.

Заодно он был благодарен, что Истребитель точно знал, что следует делать для спасения своего корабля. Возможно, репутация доставителя неприятностей не совсем им заслужена. Перед ними в тёмном грозовом сумраке возвышалось что–то огромное.

— Что это? — спросил Макс.

— Це чёртова гора, идиот! Поможи–ка мени повернуть це прокляте колесо!

В отчаянии Макс навалился своим весом и помогал Макайссону в попытке смены курса. Медленно, слишком медленно „Дух Грунгни“ начал поворачивать.