Истребитель ''Родина''

ЗАЙКА. а как всегда:) ничиво:)

ЗАЙКА. да я такая:) боишься отмороженных?:)

ЗАЙКА. вообще да:)

ЗАЙКА. ОК

ЗАЙКА. конечно:)

ЗАЙКА. а?

ЗАЙКА. трабл! родоки вернулись. котик чао…

Тыкая пальцем в монитор, Андрей отметил начальные буквы:

– А… Д… В… О… К… А… Т… – Он провел по лицу ладонью. – И это все? Все, что ты хотела мне сказать, Зайка?

Адвокат у него в жизни был только один – первый и последний.

* * *

Мейстер за пять лет ничуть не изменился: жидкие, но идеально уложенные волосы, младенческая свежесть кожи и щеточка светлых усов. Невысокий, вальяжный, с проницательным взглядом. Андрею подумалось, что адвокат, не исключено, тоже упражняется перед зеркалом.

– Иван Адольфович? – спросил он ради приличия да и просто чтобы не молчать. – Вы позволите?

Мейстер жил в престижном районе Крылатское-Северное, в квартире с нерационально большим количеством комнат: из холла было видно четыре дверных проема, не считая лесенки на второй уровень.

– Дома я не принимаю, – царственно произнес адвокат.

– Не надо меня принимать, я не лекарство. Со мной нужно поговорить. – Андрей заметил снисходительное удивление и добавил: – Ответить на пару вопросов.

– Я уже сказал. Обращайтесь в офис, мой секретарь запишет…

Что именно должен был записать секретарь, Иван Адольфович пояснить не успел. Его щека поймала тупой нос ботинка, и адвокат, не вынимая рук из карманов халата, оказался в дальнем углу, между креслом и напольной вазой.

– Денег у меня нет! – выпалил он, прикрываясь ладонью, хотя теперь их разделяло метров пять наборного паркета.

– Могу одолжить. – Андрей увидел работающий монитор и прислушался.

Выступал Президент. За спиной у него маячил крейсер «Адмирал Мельник», снятый с высоты птичьего полета. Виктор Ф. Кастель по обыкновению бубнил, как пономарь, и Андрей разобрал лишь отдельные фразы: «акт милосердия», «представители Миссии», «торжество гуманизма». Президента на мгновение сменил зэк в полосатой шапочке. Андрей отметил, что в «Каменном Чертоге» таких не выдавали. Затем показали перекличку в колонии, самолет, спускающегося по трапу мужчину – того же, но уже без шапки, и трех женщин с цветами, плачущих от счастья. Мать, жена, дочь – угадал Андрей. Правильный набор. Все ждали, и все дождались. Почти как в жизни.

– Что вам угодно? – прокряхтел Мейстер, поднимаясь. – Кто вас послал?

– Смотря куда. Если в лагерь, то плохая работа адвоката.

Иван Адольфович почесался, чем окончательно разрушил образ надменного интеллектуала.

– Я вас не помню, – сказал он. – Я много дел проиграл.

Андрей со значением оглядел дорогую мебель.

– Некоторые дела я выигрывал, – отозвался Мейстер.

– Хорошо, что не все. А то куда бы вы девали деньги?

– В доме наличных нет! – воскликнул адвокат. – И на счету тоже, – неуверенно добавил он. – В этом году я погасил остаток кредита за квартиру и еще…

– А я в этом году впервые мог подать прошение о помиловании, – перебил Андрей.

– Н-да? Ну тогда я вас поздравляю!

– С чем?

– Прошение удовлетворили? Вы же на свободе.

– Нет. – Андрей прошелся по комнате и встал под какой-то репродукцией: красные брызги на зеленом фоне. – Это нельзя назвать свободой.

– А-а!.. – Мейстер напряженно улыбнулся. – А то я сначала решил, что вы… кхе-кхе…

– Сбежал? С Шиашира убежать нельзя. Оттуда нельзя даже уплыть: вода холодная.

– Вы отбывали наказание на Шиашире? Миссия амнистировала несколько человек, но из «Каменного Чертога», кажется, никого не выпустили. – Иван Адольфович оглянулся, словно призывая в свидетели самого Президента, однако выступление Кастеля уже завершилось, и на экране появились таблетки от запора.

– Само собой, – сказал Андрей. – Спецлаг построен для конченых подонков, там прощать некого.

– Так вы, значит, пошутили?

– Да, сегодня день юмора.

Мейстер с сомнением пощупал опухающее лицо.

– Паром «Данциг», – резко произнес Андрей.

– А?.. Ах, да. Пять лет назад, точно. И вы… Это он вас просил? Как его… забыл фамилию, вот же черт…

– Не важно. Звали его Андреем.

– Может быть, может быть. И чего он хочет?

– Хотел. Тщательного расследования и компетентной защиты. А получил исключительную меру.

– Там никак нельзя было… – Мейстер изогнул губы скорбным полумесяцем. – Никак! Никаких вариантов. Это я помню. Уйма доказательств! Я сперва подумал: вот он, мой шанс. Смогу отстоять клиента – заработаю имя на всю жизнь. А когда взялся и получил материалы, сразу понял, что дело швах. Я ведь ему предлагал, другу вашему…

– Под психа косить?!

– Сейчас лежал бы себе в больнице. Ну не лежал бы… ходил. Принимал бы передачи. Встречался бы с родственниками.

– Он не хотел симулировать. Он хотел справедливости.