Истребитель великанов (ЛП)

Резкий солёный запах моря ударил ему в нос. Теклис заметил человека, который через подзорную трубу уставился на него с «вороньего гнезда» одного из кораблей. Маг подавил недоброе, похожее на кошачье, побуждение направить грифона пролететь поближе к голове человека, чтобы его напугать, и, натянув поводья, повернул своего скакуна к северу и вверх, в направлении облаков и отдалённых гор, окутанных мощной аурой древних и могучих заклятий. Теклис осознал, что на мгновение едва не поддался искушению старого бессердечия своей расы, которая к жизням представителей прочих низших рас относилась, почти как к игрушкам, и ощутил приступ тошноты и ненависти к самому себе, которая делала его столь непохожим на остальных представителей его народа.

Случались моменты, когда ему казалось, что эльфы с их высокомерием заслуживают того, чтобы на их место пришли более молодые расы. Те, по крайней мере, пытаются что–то строить, обучаться, воссоздавать вещи, и во многих случаях им это удаётся. А его народ живёт прошлым, мечтами о давно ушедшей славе. Они все считают, что уже знают всё достойное изучения, что эльфийские мастера усовершенствовали все заклинания до высочайшего уровня. Теклис долго и упорно изучал тайны магии и знал, насколько глубоко его народ заблуждается. В юности он мечтал открыть новые заклинания и воссоздать позабытые виды искусств, что он и сделал, однако в последние годы даже к этому Теклис утратил интерес, а о некоторых вещах он желал бы не знать вовсе.

Он думал о письме с объяснением происходящего, которое оставил брату для передачи Королю–Фениксу. Думал о сообщениях, уже отправленных чародейским способом мастерам Белой башни. Он сделал, что мог, чтобы предупредить тех, кого поклялся защищать, и теперь ему предстоит выполнить свой долг или погибнуть. Учитывая значительность стоящей перед ним задачи, последнее вовсе не кажется маловероятным.

Он натянул поводья послушного грифона и по дуге направил его к дальним горам.

Внизу под собой он видел резные вершины Кариллиона. Древняя магия преобразовала их в гигантские статуи, в свидетельство мощи эльфов. Теклис содрогнулся при мысли о том, сколько магической энергии, сколько лет труда чародеев было потрачено на придание этим камням облика огромных зверей. По краям долины возвышались два могучих пегаса, каждый высотой с сотню эльфов. Под их крыльями клубились облака. Поза обоих показывала, что они то ли взлетают, то ли наносят удары массивными копытами. Выглядело сие так, словно в любой миг они могли ожить и раздавить Теклиса, словно мелкое и презренное насекомое.

Но здесь они находились не просто для красоты. Магическое зрение открыло Теклису, что статуи окутаны чарами фантастической сложности, сетью чистой магической энергии, которая пульсировала и потрескивала от напряжения. Они были частью огромной паутины заклинаний, покрывающей континент Ультуан и поддерживающей его стабильность. Без этой сети, откачивающей энергию и преобразующей ту для иного применения, вся страна может утратить стабильность и снова затонуть под волнами, либо будет разорвана на части колоссальной вулканической активностью.

Эти огромные статуи были далеко не самой выдающейся работой его народа. В северных землях целым горам был придан облик ещё более фантастических и гротескных существ.

«Есть у нас безумная отличительная черта, — подумал Теклис, — которая ярче пылает в сердцах наших тёмных собратьев из Наггарота, но скрывается в сердце каждого эльфа. Гордыня, безумие и извращённый талант к искусству проглядывает в тех статуях, равно как и в каждом городе эльфов. Возможно, гномы правы на наш счёт. Возможно, мы в самом деле прокляты». Он отбросил эти мысли и сосредоточился на предстоящей задаче.

Теклис кружил на грифоне над долиной, высматривая предмет, который, как он знал, скрывается где–то в тени тех огромных крыльев. Сейчас перед магическим зрением эльфа тот пылал даже ярче, чем линии магических полей. Это было в новинку. Он таким не был в прошлый раз, когда Теклис был здесь. Что–то здесь оказывает воздействие на работу древних.

Маг опустил грифона ближе. Здесь возвышался стоячий камень огромного размера, для охраны которого и были предназначены пегасы. Он был цельным, изъеденным тысячелетиями погодных воздействий, но всё же стоял по–прежнему.

В тени камня, на склоне холма располагался входной проход. Он вёл в вестибюль, который тысячелетиями был запечатан, и на то была причина. За ним располагалось творение, способное бросить вызов всей мощи и мудрости эльфов, артефакт народа, который покинул эти земли ещё в те времена, когда предки эльфов пребывали в варварстве. Это было то проклятое место, упомянутое Тасирионом в его книге, одно из нескольких, расположенных на древнем Ультуане.