Истребители

Дело в том, что первые бомбардировщики 18-й воздушной армии появились в небе, когда было еще сравнительно светло — особенно от 4 тысяч метров и выше. В течение получаса в таких условиях свободно могли действовать вражеские истребители. Наши дальние бомбардировщики, судя по всему, вышли на цели несколько раньше, чем следовало бы. А может быть, командование дальней авиацией склонно было преуменьшать опасность потому, что накануне днем бомбардировщики успешно действовали над Кёнигсбергом без каких-либо помех со стороны истребителей противника. Но тогда их работу обеспечивало более двухсот наших истребителей, что и создало самую возможность использовать бомбардировщики в дневное время. Вечером же 8 апреля наших истребителей в воздухе уже не было, и экипажи дальних бомбардировщиков сообщили, что они подвергаются атакам со стороны вражеских истребителей.

Именно в этот момент раздался звонок из штаба воздушной армии, и командующий приказал мне немедленно поднять полк на самолетах Як-3 и обеспечить действия дальней авиации.

На земле уже были сумерки. В небе, на высотах 3–4 тысячи метров, было еще светло, но это ненадолго. Возвращаться полку так или иначе придется в полной темноте. Опыта ночных полетов и посадок у наших летчиков нет, ночного старта тоже. Большинство летчиков приземлиться в темноте не смогут.

В принципе, необходимость работать ночью у нас уже однажды возникала. Но, во-первых, это можно считать исключением в нашей практике (я сейчас говорю о наших ночных полетах в районе Каунаса в период подготовки к вступлению в Восточную Пруссию в сорок четвертом году), а во-вторых, тогда мы имели какую-то возможность подготовиться и использовать для этой работы только самых лучших летчиков. Здесь же речь шла о том, чтобы немедленно поднять целый полк.

Обо всем этом я тут же доложил командующему. В ответ генерал Т. Т. Хрюкин подтвердил приказ о немедленном вылете полка в полном составе, а на поставленный мной вопрос ответил, что после выполнения задания тем летчикам, которые в темноте не смогут произвести посадку, следует прыгать, используя парашюты. Сказав это, он тут же повесил трубку.

Когда прежде я говорил о Т. Т. Хрюкине как о военачальнике, способном принимать нестандартные и очень ответственные решения, я ни в малейшей мере не склонен был к преувеличениям. Этот эпизод — тому подтверждение.

Получив приказ, я немедленно передал его командиру 86-го гвардейского истребительного авиаполка. Подполковник В. А. Чистяков задал мне те же вопросы, и я передал указание командующего при невозможности совершить посадку прыгать и повесил трубку, так как ни одной лишней минуты у меня уже не было. Я знал, что полк поднимется в воздух без промедления, и теперь все мои мысли были сосредоточены па том, как все-таки обеспечить посадку.

Поставив обо всем в известность начальника штаба дивизии, я выехал на аэродром, который располагался рядом с населенным пунктом Шиппенбайль — юго-восточнее Кёнигсберга. Когда через несколько минут я приехал туда, последние звенья истребителей уже набирали высоту.

Я собрал инженерно-технический состав и распорядился немедленно организовать костры из ветоши вдоль металлической взлетно-посадочной полосы на расстоянии не более пятидесяти шагов один от другого. Каждой эскадрилье отводился участок длиной в четыреста метров. Объявил готовность 30 минут. Через полчаса по моему приказу у каждого костра наготове должен быть человек. Я также приказал иметь два тягача — один в конце полосы, другой — возле СКП. Командир БАО должен был пригнать в район СКП пять автомашин с дальним светом, которые можно было бы использовать вместо посадочных прожекторов. Инженеру полка И. И. Алещенко я поручил организовать и проконтролировать всю эту работу, после чего доложить мне о готовности ночного старта.

Отдать необходимые распоряжения оказалось гораздо проще, чем все это исполнить, да еще и в такие короткие сроки. То ветоши не хватало — слишком много ее понадобилось, то возникали проблемы с зажиганием костров — промасленная ветошь плохо горела, и приходилось смачивать ее бензином, то выяснялось, что не у каждого есть при себе спички. Между тем каждая такая мелочь при ночной посадке могла обернуться для летчиков бедой. Но все же к указанному времени старт был почти готов, а на то, чтобы его проверить, времени уже не осталось.

К моменту возвращения первых малоопытных экипажей на земле наступила полная темнота. На высоте 4 тысячи метров еще было светло, и опытный летный состав продолжал выполнять боевое задание. Очень разумно поступили командиры эскадрилий, которые с разрешения находившегося в воздухе командира полка раньше отправили на посадку молодых пилотов. Учитывая, что они, летая ведомыми, обычно тратят горючего больше, чем ведущие, такое решение было совершенно правильным.