Истребители

Что же касается обстановки на левом фланге, то после приказа командующего фронтом положение стабилизировалось, и только левофланговая 18-я гвардейская стрелковая дивизия сумела еще несколько продвинуться вперед и овладела районом, известным под названием Роминтенского леса. Место это было очень живописным, но я бы не стал задерживать внимание читателя на этой частности, если б не одно важное обстоятельство.

В Роминтенском лесу была расположена дача Геринга, и она, нисколько не пострадавшая от боев, вместе со всей прислугой, охраной и т. д. попала в руки гвардейцев 18-й дивизии. Захваченный в плен обер-вахмистр из охраны дачи рассказывал, что Геринг намеревался здесь отдохнуть (поохотиться) еще в августе. Тогда же, в августе, и привезли сюда охранное подразделение с приказанием прочесать лес от дезертиров. Но в августе Геринг, естественно, не приехал. После разгрома в Белоруссии группы армий «Центр» Герингу стало не до охоты. Он приезжал сюда только три недели назад, за девять-десять дней до начала нашего наступления.

— Много ли он охотился? — спросили охранника.

Обер-вахмистр замялся:

— Собственно, он и не охотился...

— А чем же он тогда занимался?

Тут фашист окончательно сконфузился и рассказал, что Геринг приехал распорядиться о вывозе своего имущества.

Надо полагать, что осенью сорок четвертого один из первых подручных фюрера уже понимал, что спасти фашистскую Германию вряд ли удастся, и потому решил выполнить что было посильно: упрятать подальше награбленное добро. Осматривая дачу, наши воины уже не увидели ни хорошей мебели, ни дорогой посуды, ни знаменитых полотен. Кое-где, правда, висели дешевые олеографии, изображающие Геринга с Гитлером, да несколько аляповатых портретов фюрера — эти «произведения» Геринг спасать не стал. Он вывез полотна Рубенса, Ван-Дейка [334] и многие другие бесценные шедевры мировой культуры, украденные из музеев Парижа, Вены, Брюсселя и Варшавы. Можно только предполагать, сколько награбленных сокровищ хранилось на этой даче, если, по утверждению охранника, они были упакованы и погружены на 15 грузовых автомашин.

Сам факт, что наши солдаты оказались на даче Геринга, был весьма симптоматичен. Воевать здесь было трудно. Наши бойцы это уже почувствовали. Каждый километр территории давался огромным напряжением и немалой кровью. Но советский воин уже шел по земле врага. Для сознания воюющего человека — это очень важный, принципиальный момент. Это вливало в каждого из нас новые силы. Слишком долго мы жили мечтой о возмездии. Слишком много наших боевых товарищей погибало с этой мечтой. И вот наши русские парни ходят по комнатам дачи Геринга. Мечта, наконец, стала превращаться в реальность.

* * *

В ходе наступления, длившегося с 16 по 27 октября, силы фронта прорвали три оборонительные полосы из девяти, имевшихся в Восточной Пруссии. Это в значительной мере облегчило боевые действия наших войск в январе 1945 года. Менее чем за две недели боев противник потерял 632 танка и самоходных орудия и 184 боевых самолета. Это наступление, несмотря на небольшой размах, самым непосредственным образом повлияло на общий ход сражений в Прибалтике: войска 3-го Белорусского фронта сковали большие вражеские силы противника, что в значительной мере способствовало успеху наступления войск соседнего 1-го Прибалтийского фронта. Они в этот период вышли к побережью Балтийского моря и на реку Неман.

Огромное политическое и моральное значение операции состояло в том, что война была перенесена на территорию фашистской Германии.

В период боевых действий наша авиадивизия обеспечила сопровождение в общей сложности 2659 самолетов Ил-2, произвела 150 вылетов на воздушную разведку и 74 боевых вылета на сопровождение разведчиков.

Всего за месяц — от конца сентября до конца октября — летчики дивизии произвели 3169 самолето-вылетов. В 72 воздушных боях они сбили 21 самолет противника. Свои потери — 12 самолетов и 4 летчика. Из этих двенадцати [335] потерянных самолетов семь были сбиты огнем зенитной артиллерии при частых полетах со штурмовиками в районы целей на малых высотах.

Период затишья

В ноябре наши войска находились в обороне, но авиация продолжала боевые действия. Напряжение, конечно, снизилось, но мы по-прежнему сопровождали штурмовиков, по-прежнему вели воздушную разведку и прикрывали боевые порядки наших войск на переднем крае. Паузы между операциями в большей мере, пожалуй, чувствуют представители наземных войск — танкисты, пехотинцы, артиллеристы, в меньшей степени — летчики. Это потому, что воздушный бой требует от пилота максимального напряжения всегда, независимо от того, в какой период это происходит. Молодые истребители не всегда осознают эту простую истину, но опытные бойцы знают, насколько обманчивой может оказаться обстановка в период так называемой оперативной паузы. Именно поэтому в ноябре, когда резко спало напряжение, ведущими групп сопровождения у нас были назначены наиболее опытные воздушные бойцы.