Истребители танков

«От батареи осталось одиннадцать человек, — вспоминает Ламберг. — Фашистские танки, прорвавшиеся правее, начали заходить в тыл. Чтоб не оказаться в окружении, мы рванулись на машинах ко второй линии обороны. Танки послали нам вдогонку пару снарядов, но они легли в стороне. Мы проскочили.

А когда подъехали к опушке леса, увидели радостную картину. Наши «катюши», стоявшие сплошным рядом, огонь вели беспрерывно. Я никогда не видел так много «катюш». Им только успевали снаряды подвозить. Кроме того, часть танков была зарыта в землю, они хорошо пристреляли ориентиры и точно били по наступавшему врагу. Вот они да наши 76– и 120-миллиметровые орудия приняли на себя основной танковый удар противника».

Вторую линию обороны в районе Батрацких дач занимала четвертая батарея 1844-го полка. Здесь немало было новобранцев из Белгородской области, и среди них — Сергей Осташенко, которому в то время не исполнилось и восемнадцати лет.

Еще до рассвета расчет, куда Сергей был зачислен наводчиком, установил орудие, тщательно его замаскировав, на танкоопасном направлении. Утро пришло вместе с вражеским артобстрелом. Взрывы оглушили. Земля содрогалась, взлетала в небо. По-утреннему свежий диск солнца застилали клубы дыма и пыли.

В этом грохоте, визге металла казалось, что вся планета разрывается на части. Но вот взрывы стали удаляться. Бывалые фронтовики вышли из укрытий, заняли места у орудий. За ними потянулись новички. И вовремя. На позиции 1844-го полка пошли вражеские танки, за которыми прятались немецкие автоматчики.

К этому времени Сергей Осташенко уже пришел в себя после первого в жизни артобстрела. Быстро вращая маховички горизонтальной и вертикальной наводки, он прильнул к прицелу и доложил:

— В перекрестке — вражеские танки!

— Огонь! — крикнул командир орудия.

Первый снаряд — недолет. Второй — перелет. Третий — цель! Танк остановился. По его черной броне заплясали желтые языки пламени.

Через некоторое время был уничтожен второй танк, и автоматчики остались без прикрытия. Сергей попросил осколочные снаряды.

С нетерпением глянул он на товарища, который отворачивал у фугасного наряда колпачок, оголяя мембрану взрывателя. Еще момент, и на команду «Огонь!» дернулась пушка, изрыгнув металл, что вот-вот разорвется на мелкие осколки, наткнувшись на любую преграду, даже на такую слабую, как ветка дерева.

Взрыв. Еще и еще! Падают бегущие фашисты. Что могут их автоматы против осколочных снарядов! Артиллеристы бригады уничтожили в этот день десятки гитлеровцев. За первый в жизни бой, когда пришлось оборонять родную белгородскую землю, наводчик Остащенко был награжден медалью «За отвагу».

Этой награды за бой 5 июля удостоен и Иван Петрашов, который также родился на Белгородчине. В то время ему было 25 лет. Он пришел на войну на седьмой ее день. Боевое крещение принял под Смоленском.

Грозное утро 5 июля Петрашов встретил командиром орудия 1848-го полка. Батарея, в составе которой он сражался, заняла позиции во втором эшелоне обороны. «К 11 часам гитлеровцам удалось прорвать первую линию, — вспоминает Иван Павлович. — «Тигры» и «фердинанды» двинулись на наши позиции. Слышу команду: «Батарея — к бою!» Прямо на орудие шли три танка. Залп — и один загорелся, встал. Вскоре запылал другой. Но третий шел как заколдованный. Прямым попаданием он вывел из строя нашу пушку, убил одного и ранил двух солдат. Из всего расчета в строю остался только я, да и то — оглушенный.

Пришел в себя — вижу: над головой гусеницы танка, который утюжит мой окоп. Танк засыпал меня землей, но не повредил. Когда вновь открылось небо, я метнул вслед бронированной махине бутылку с зажигательной смесью. Костер, который от нее возник, обрадовал меня больше, чем все костры детства».