Истребители танков

В госпиталь попал в тяжелейшем состоянии. Осмотрев Георгия, усталый хирург потер рукой глаза, воспаленные от постоянного недосыпания, и тихо сказал: «Думаю, что его песня спета». Халтурин был без сознания и не мог этого слышать. Зато услышал фельдшер, доставивший его в госпиталь. Он передал оброненные хирургом слова командованию штаба, которое представило Георгия Халтурина к ордену Красной Звезды посмертно.

Товарищи по оружию уже говорили о Георгии в прошедшем времени, а он в первую минуту, как пришел в сознание, ощутил нереальность происходящего: Христос, обвисший на кресте, торжественные лики святых, ангелы в белоснежных ризах. Он лежал в эвакопункте, размещенном в Купянской церкви. Попытался встать, и жуткая боль в спине возвратила память…

Получив первую медицинскую помощь, Халтурин был вывезен вместе с другими ранеными в Челябинск. Здесь, в госпитале, медики каждый раз ругались, обрабатывая его рану, которая в длину была тридцать два, а в ширину восемь сантиметров: «Весь запас стрептоцида — на одного человека!» Но в душе радовались, видя, как молодой лейтенант возвращается к жизни. Он лежал на животе, руками мог шевелить лишь в локтях, однако как только дело пошло на поправку, начал делать зарядку. И через пять месяцев сумел не только подняться, но и вернуться в строй…

Халтурин докурил сигарету, глянул на часы и зычно крикнул: «Пятая батарея, становись!» Новобранцы сразу пришли в движение, но строились неловко: суетились, толкались. Наконец замерли, образовав неровную линию. Георгий осмотрел свою батарею командирским взглядом, и лицо его выразило досаду. Кое-кто выставил вперед не грудь, а живот, у других ремни съехали, гимнастерки расстегнуты. Оно и понятно. Обстрелянных бойцов да работников милиции, прошедших выучку, не так уж много. В основном — интеллигенты (учителя, инженерно-технические работники), большинство из которых и в армии-то не служили. В других частях тоже не лучше. Зато каждый второй в бригаде — коммунист или комсомолец.

До самого вечера на стадионе не смолкают отрывистые команды. Наконец звучат последние: «Вольно! Разойдись!» Бойцы переводят дух, кучками идут к большому деревянному дому, где раньше был клуб. Устраиваются на ночлег, расстелив шинели на досках.

Скоро на фронт. Первый бой для кого-то будет последним. Кто-то не поднимется с земли, когда смолкнет стрельба. И потому чуть не каждый фронтовой день будет делить солдат на живых и мертвых. Но на лицах нет ни страха, ни уныния. Молодость берет свое: слышатся шутки, подначивания.

— А здесь, братцы, похоже, нет клопов, — говорит кто-то в темноте.

— Это же культурное учреждение, — объясняет другой голос.

— Думаешь, клопы со скуки сдохли? Раздается дружный смех.

Июньская ночь густа, как чайная заварка. Давно угомонились, храпят бойцы. А Георгий Халтурин все ворочается, стараясь устроиться так, чтоб не ныла затянувшаяся рана. Но на досках, покрытых шинелью, сделать это мудрено. Лейтенант думает о своем отце, страстном любителе радиотехники: как-то он там один? Думает о дяде Константине Григорьевиче, который охранял в Свердловске дом Ипатьевых в то время, когда там находилась под стражей царская семья. Позднее дядя служил в органах ЧК. «Мы с тобой, племяш, ровесники, — говорит он. — Ты с девятнадцатого, а я в этом году родился как коммунист…»

Только когда ночь начала сереть, забылся Георгий Халтурин недолгим сном.

«Чем больше пота, тем меньше крови»

По тюменским деревянным мостовым тяжело катятся пушки. Машин нет, поэтому каждую везут семь бойцов — боевой расчет — да еще тащат шанцевый инструмент: кайлы, лопаты, ломы.

Путь неближний. Условный полигон находится за городом, в лесу, на небольшой высоте. Когда добираются до места, гимнастерки — хоть выжимай. Но перевести дух некогда. Звучит команда: «Занять круговую оборону!»

Бойцы спешат. За короткое время надо оборудовать основные и запасные позиции, вырыть окопы, наметить ориентиры, определить расстояние до них и произвести условную пристрелку. Условную, потому что снарядов нет, как и патронов для карабинов. Но никто не сетует, не возмущается. Понимают, что боезапасы — на вес золота. Каждый снаряд, каждая пуля, которые производятся на наших заводах, должны найти цель — поразить врага.

Команды следуют одна за другой: «Танки противника с тыла!», «Занять оборону правее!». И когда у бойцов, кажется, уже не осталось сил, слышится: «Сопровождать пехоту огнем и колесами!»

Снова люди впрягаются в пушки. Тащат их на одной силе воли около километра, быстро разворачиваются и занимают позицию.

Но вот и перекур. К Фазлутдинову, который сидит на земле, привалившись спиной к дереву, подошел командир батареи старший лейтенант В. Д. Фоменко. Глядя на бойца, вытирающего лицо пилоткой, сказал: «Тяжело в ученье — легко в бою. Чем больше прольется пота, тем меньше — крови».