Истребители танков

«Я видел фотографии, расценки, вывеску, комнаты, постели и не мог никак убедить себя, что это не во сне, а на самом деле. Вот тебе мораль, совесть, человеческое достоинство!» — писал Иванов.

Вскоре Клуж, как все освобожденные до него города, остался позади. Но никогда истребители танков не забудут его имя. За смелые боевые действия и героизм, проявленные при взятии столицы Трансильвании, бригаде было присвоено наименование «Клужская».

Глава 5 НА ЗЕМЛЕ ВЕНГРОВ

По горным дорогам

В составе 27-й гвардейской армии бригада продолжала стремительное наступление на запад.

Фашисты отступали, оставляя засады, которые в условиях горной местности действовали эффективно. Под обстрел одной из них попал 1846-й полк на подступах к Дебрецену.

«Дорога спускалась в котлован, на дне которого лежало село, и снова поднималась в горы, издалека казавшиеся глухой стеной. На выезде из села и начали рваться снаряды вокруг машин, — вспоминает В. Нежурин. — Обстрел был настолько неожиданным, что могла возникнуть паника: огонь шквальный, а укрыться негде. Но по приказу командира полка, Героя Советского Союза, майора Морозова полк без потерь быстро развернулся и рассредоточился по всему населенному пункту.

Потери понесли позднее, после второго — уже минного налета. Тяжелая участь постигла наших разведчиков, которые на наблюдательном пункте готовили таблицы огня. Ранило лейтенанта Шестерова и Толю Съедина, контузило Черкашина. Вгорячах они сбежали с бугра. Здесь и пришел им на помощь санинструктор Москаленко».

С наступлением темноты раненых повезли на машине в тыл. Когда проезжали мимо Нежурина, он услышал:

— Вася, землячок! Иди, я тебя поцелую. Прощай. Оторвало половину ж… Прости, если чего… Не обижайся…

— Ничего, Толя, ничего! — стал утешать Василий, а у самого вот-вот слезы покатятся. — Крепись. Не падай духом.

Рядом с земляком в машине еле слышно стонал лейтенант. Как узнали потом, он не дожил до рассвета…

Рано утром снялись с позиций. В ожидании завтрака остановились колонной возле здания школы. Неподалеку крестьянин топтал чей-то портрет и что-то приговаривал. «Я уловил лишь два слова: «Капут Хорти!» — и понял: это портрет венгерского правителя, который продал свободу своего народа», — записал В. Нежурин в дневнике.

Удивил наряд крестьянина. Полотняная рубаха до самых пят. Подпоясан и в соломенной шляпе.

— Мужчины, а ходят в юбках! — сказал радист Волков, перехватив взгляд Василия.

Позавтракав, полк двинулся вперед — на те самые кручи, с которых обстреливал вчера противник. Узкая дорога вела по крутым скатам гор, заросших лесом. Село было — как на ладони.

Вот и орудийные позиции противника.

— Значит, отсюда он посылал нам вчера «гостинцы», — сказал лейтенант Мартынец. — Удобно, ничего не скажешь. Но все же глуповат фашист. Я бы на его месте подпустил нас вон туда, — показывает рукой Сизову. — Видишь: участок открытой дороги, круто поднимающейся вверх? Подбил бы заднюю и переднюю машины — и амба. Двигаться некуда, кроме как в пропасть.

— Оно, конечно, так, — рассудительно заметил Сизов. — Он, может, так и сделал бы, но у страха глаза велики. Чем ближе подпустишь, тем опасней. Сейчас — не начало войны. Фрицы видят в нас силу. Боятся.

Выбравшись по спиралью закрученной дороге наверх, выехали на широкое шоссе, по которому вереницей тянулась колонна наших союзников — румынской кавалерии и конной артиллерии. Румыны ехали весело и шумно.