Истребивший магию

Гуляки сперва даже не поняли, что изменилось, а он бил коротко и страшно, а когда допустил по небрежности или оплошности пару размашистых ударов, противников унесло, как сорванные листья ветром. Остальные же распростерлись на полу среди перевернутых столов, и Барвинок с ужасом чувствовала, что никакие лекари им уже не помогут.

Похоже, волхв сам это понял, сказал коротко:

— Все. Ухожу. Прощай, мне надо поскорее прочь…

Она подхватилась с места, вся дрожа.

— Да-да! Конечно.

Она выскользнула следом, оставив драку дотлевать в другом углу, там даже не заметили, что стряслось, а на улице Барвинок вскрикнула с великим возмущением:

— Они просто пьяные!..

— Пьянство, — сказал он, — добровольное сумасшествие. А сумасшедшие кусаются…

— И ты заранее решил им повыбивать зубы?

— Ну…

Она сказала с отвращением:

— Ты просто нечеловек! Откуда ты пришел?

Он ответил хмуро:

— Я — человек. А вот они…

— Человек не может проливать столько крови!

— Человек может, — ответил он мрачно. — Человек может все!.. Человек… широк. Ладно, я пошел к коню. После этой драки задерживаться никак уж…

Разговаривая, они вошли в конюшню, волхв принялся седлать коня. Она ухватила свое седло и с натугой потащила к своей лошадке. Олег в недоумении оглянулся.

— А ты куда?

Она сказала решительно:

— Я с тобой! Всегда хотела посмотреть мир. И… увидеть, насколько, как ты говоришь, человек широк.

Его брови приподнялись, хотя, как ей почудилось, он не очень удивился.

— Даже после того, как я сказал «гав»?

— Что делать, — ответила она сердито, — только женщины бывают идеальными.

Он продолжал затягивать подпруги, конь хитрил и надувал пузо, обычная игра, но Барвинок чувствовала, что волхв посматривает на нее очень внимательно:

— А чего вдруг?

— А ты?

— Я не вдруг, — пояснил он. — И вообще… я мужчина. И у меня есть цель.

Ей показалось, что он по неосознанной мужской привычке напряг плечи и поднадул грудь, чтобы выглядеть значительнее, хотя как раз ему этого и не требуется, будет вообще чудовище.

— И что?

Он сказал мирно:

— Посмотри внимательнее, если все еще не поняла. Мне проще справляться с дорожными… случайностями.

Она фыркнула:

— По-твоему, все женщины сидят дома?

— Это не по-моему, — ответил он. — Так есть.

Он закончил со своим конем, повернулся, огромный и нависающий над нею, как гора. Зеленые глаза стали пронзительно строгими.

— Скажи, чего вдруг увязалась за мной? Хороший момент сказать правду.

Она опустила голову, несколько мгновений колебалась, кусала губы, наконец он услышал прерывистый шепот:

— Мне в самом деле надо убраться подальше…

— Почему? — спросил он. — Убила кого-нить? В смысле, залечила?

Она покачала головой.

— Нет-нет, я в самом деле, ты угадал, из знатной семьи… И мне надо убраться подальше, а то отыщут и все-таки выдадут замуж…

— Замуж, — сказал он, — это хорошо.

— Но не за того, — возразила она, — кого мне суют, не спрашивая!

Он подумал, поднял ее седло и взгромоздил на лошадку. Барвинок следила с огромным облегчением, как он быстро и умело затянул ремни. А когда подал ей руку, она машинально оперлась, чувствуя надежность скалы, и так поднялась в седло, и только там рассердилась на себя за допущенный промах и принятую помощь, так унижающую женское достоинство.

— А как же царства амазонок? — спросила она с высоты коварно. — Что глазки потупил?

Он вздохнул, отвел взгляд, но она смотрела требовательно, и он наконец проговорил нехотя:

— Да как тебе сказать, чтобы не сразу за уши и об стенку… Никаких царств амазонок нет.

Она охнула:

— Нет? Уже нет?

Он взял обоих коней под уздцы, в конюшне низкий потолок, а на выходе даже кони пригибают головы, поморщился.

— И никогда не было, — сказал он с сочувствием. — Прости, но… это все придумки распаленных похотью мужчин.

Она прижалась к конской гриве, почти распласталась, сверху проплыла, слегка задев за волосы, низкая балка входа, мир осветился ярким огнем утреннего солнца.

— Я слышала, — запротестовала она, — это от женщин!

Он остановил коней, как только миновали порог, скупо улыбнулся одной половинкой рта.

— Еще бы… Мечта о независимости от наглых и захвативших весь мир мужчин! Конечно, женщины охотно подхватывают такие слухи и распространяют дальше, приукрашая и расписывая всеми красками. Ну, добавляя все то, о чем грезится. Это понятно…

Вид у него был настолько серьезный и доброжелательный, что она на миг поверила, дрогнувшим голосом переспросила:

— Но… слухи… на чем-то же основываются? Вот так из ничего не бывает?

Он как-то странно и подчеркнуто лихо вскочил в седло, она такого никогда не видела, с места, не касаясь вообще стремени. Барвинок смотрела искоса, стараясь не подать виду, что впечатлена.

— Бывает и так, — ответил он, разбирая поводья, — именно из ничего. Но насчет амазонок… Знаешь, после кровавых набегов часто убивают только мужчин, а женщин оставляют. И чтоб насиловать, и вообще… Женщины как бы не враги, хоть и жены врагов, но…

Он повернул и пустил коня к выходу на улицу. Она держала свою лошадь рядом, зыркала на него зло и растерянно.

— Понимаю. Дальше!