Истребивший магию

Через несколько минут она уже покачивалась в седле, все еще чуточку сонная, еще даже не голодная, желудок не понял спросонья, что его бессовестно обманули. Низкое утреннее солнце бьет в глаза и заставляет некрасиво жмуриться, мир яркий и блестящий, оглушительно пахнет сеном, свежим хлебом, а ветер принес сладкие запахи цветущего шиповника. Олег пустил коня в галоп сразу же, как миновали ворота постоялого двора.

За городской стеной некоторое время шли деревни и ухоженные огороды, а дальше потянулась зеленая степь с проплешинами выжженной земли.

Барвинок вертела головой, замечая курганы, оставшиеся от древних народов, имена которых давно и прочно забыты, почти сравнявшихся с землей могильников, расспрашивала волхва, а тот, к ее удивлению, отвечал подробно и даже охотно, будто самому такое интересно.

На горизонте то появлялись, то исчезали таинственные призраки гор, синеватые, тающие в дымке. Несколько раз на полном скаку проносились через дикие рощи, где не ступала нога человека, множество сухого бурелома, строевые деревья, а когда выскакивали, горячее солнце злорадно било в бок огненными стрелами.

Она вспомнила яростную схватку с магом Перевертнем, плечи сами собой передернулось, а внутри похолодело.

Волхв едет суровый и погруженный в думы, она догнала и прокричала обвиняюще:

— С тем озером ты мог бы стать королем!

Он посмотрел на нее в удивлении.

— Всего-то?

Она поперхнулась, словно в рот влетел большой майский жук.

— А что… тебе мало?

Он сказал безучастно:

— Один мой знакомый, я его знавал еще атаманом запорожских казаков, стал им недавно… Вроде бы добился своего, простой варвар из Киммерии — и вдруг на королевском престоле!.. Правда, не вдруг, долго к этому шел, но дело не в этом. Что-то на троне не стал счастливее сам и людей не смог сделать лучше, чем они есть… Вот так-то. Еще один, близкий друг детства, не раз мою шкуру спасал, сейчас королем в Барбусе, но только и думает, как улизнуть оттуда… Так что мечта стать королем — это как мечта голодного о куске хлеба. Наелся наконец и думает: как, это все?..

Она вздрогнула.

— А тот… который не мылся… он что, в самом деле царский сын?

— Колоксай?

— Да!

— В самом, — подтвердил он. — Кроме того, он герой, а это повыше, чем царский сын или даже царь. И уже знает, что есть власть и повыше, чем царская…

Он выглядел таким самодовольным и вещающим только непреложные истины, что злость заполнила ее всю и едва не выплеснулась из ушей, что было бы весьма некрасиво, она перевела дыхание, успокаивая разбушевавшееся сердце, и спросила ехидно:

— Старый вопрос, так до сих пор и не разрешимый… В общении с женщинами мужчины умнеют или глупеют?

Он пожал плечами.

— Есть и другой вариант.

— Другого нет!

— Есть.

— Какой?

Он проворчал:

— Остаются такими же. Не понимаю, почему в вашем присутствии надо меняться? Мне вот без разницы. Вон, смотри, синичка прыгает, червячков клюет… Хорошенькая какая, верно?

— Ну, милая… — пробормотал она, — и что?

— А то, что я вот посмотрел, — объяснил он насмешливо, — и не стал ни умнее, ни глупее. А она может сколько угодно думать, что я меняюсь, глядя на нее…

Она прошипела:

— Ну ты и свинья…

Он ухмыльнулся, взгляд устремлен вперед, лицо суровое, красиво жесткое, словно умело вырезано из камня, а она чувствовала, что у нее от жары взмокли подмышки, и старалась оттопыривать руки, когда волхв не смотрит, чтобы встречный ветер успевал высушивать, это ужасно, когда мокрые пятна, а еще и запах, неприятно постельный…

Олег время от времени бросал на нее взгляд, однажды коротко бросил:

— Привал. Ненадолго.

— Хорошо, — прошептала она и почувствовала, что еще вот так версту — и она свалится с коня. — Если устал, то отдохни. И кони пусть переведут дух…

— Да-да, — ответил он. — Главное, кони.

— Конечно, — шепнула она упрямо.

Он спрыгнул, протянул к ней руки. Она не успела возразить, как он снял с седла, словно ребенка, поставил на землю и сказал отечески:

— Присядь. Будешь веточки в костер подбрасывать.

— Какой костер? — спросила она.

— Будет, — пообещал он.

Она без сил опустилась на землю, а буквально через минуту волхв принес целую гору отборных сухих веток. Дважды ударил кресалом о кремень, искры полетели прямо в просушенный солнцем мох и тут же взвились веселыми огоньками, а следом принялись расщелкивать мелкие прутики, лизать средние и жадно поглядывать на крупные.

Она огляделась, место совсем дикое, хотя рядом мелкий ручеек, с десяток деревьев, странно перемешанных: два дуба, один клен, остальные все ясени, крупные, но держатся со скромным достоинством, даже не колышут ветками, как простонародный клен.

С другой стороны нечто грозное, настоящее ущелье, даже отсюда чувствуется, что глубокое, а та сторона удалена почти на полверсты. К счастью, дорогу не загораживает, если только не свернет там дальше и не протянется на сотни верст…