Истребивший магию

За ним в комнату проскользнули еще двое. Он выждал, когда рука с ножом пошла вниз, резко перехватил, выдрал оружие, одновременно ломая руку с жутким хрустом, вскочил и встретил оставшихся двух. Они растерялись только на мгновение, тут же в темноте заблистали ножи, но миг неуверенности стоил жизни обоим.

Барвинок вскочила в страхе, когда двое с хриплыми криками опускались на пол, а первый, у которого сломана рука, попытался бежать к дверям.

Олег дал ему подножку, тот грузно рухнул лицом вниз, застонал. Олег наступил ему на шею.

— Кто послал?

— Тебе… с ним… не справиться…

— Справлюсь, — пообещал Олег.

Барвинок услышала хруст шейных позвонков. Неизвестный вытянул руки, а ноги слегка дернулись и застыли.

Она прошептала в ужасе:

— Ты убил его…

— Да, — согласился Олег. — А ты чего хотела?

— Он был уже без оружия!

— А полминуты тому у него был нож, — напомнил Олег. — Будем досыпать или как?

Она взвилась в гневе:

— Ты сможешь заснуть после такого?

Он удивился:

— После какого? Чего особенного? Ну напали… Ну, не получилось… Так это у них не получилось! А мы что? До утра еще далеко.

— Ты свинья бесчувственная! — сказала она горячо.

— Это я уже слышал, — ответил он и зевнул. — Иногда мне казалось, что я все-таки очень чувственный… потом понимал, что просто чувствительный, а когда начинал разбираться, то какая это чувствительность?.. Только непонятно, почему свинья? Хотя бы кабан…

— Тогда кабан!

— Вот это правильно, — одобрил он, натянул край одеяла на лицо и заснул.

Утром, как он и сказал, взволнованный и перепуганный хозяин, постоянно извиняясь, с двумя дюжими помощниками убрал трупы, две женщины быстро и ловко замыли кровяные лужи и даже выскоблили скребками деревянный пол.

В комнате так опрятно запахло свежей стружкой, что можно бы остаться еще на пару дней, Барвинок смотрела на волхва исподлобья, не зная, сказать ли пару одобрительных слов, вон как легко справился с тремя убийцами, или же промолчать, а то и так вот-вот лопнет от чувства собственной значимости.

— Это не магия, — сказала она.

Он посмотрел с некоторым непониманием.

— И что?

— Тогда, — сказала она победоносно, — может быть, зря думаешь именно на местного мага? Он же прошлый раз подослал тех чудовищных кротов, а не парней с длинными ножами!

Он пробормотал:

— Магия — дорогая штука. Проще послать пару десятков головорезов, пообещав каждому по золотой монете, чем вызвать колдовством одну гарпию.

— Тогда почему тех кротов?

— Там ничего больше не было. А здесь достаточно и продажных да жадных до денег людей. Тоже искатели сокровищ… только пооткровеннее. Не прикидываются благородными любителями старины.

Она сказала независимо:

— Люди дешевле, кто спорит, но почему не воспользоваться магией и здесь? Это красивее.

— Потому, — сказал он трезвым голосом, — что собирается жить вечно. Или бесконечно долго.

— Бережет?

— Да. Пойдем завтракать.

— Ну ты и жрун, — обвинила она, хотя в желудке уже голодно квакало, сама собиралась напомнить, что разговоры разговорами, а поесть надо. — И куда в тебя столько влезает?

Он криво усмехнулся, она возвращает ему той же монетой.

— Если не хочешь, пойдем натощак. Так даже удобнее.

— Почему?

Он объяснил хладнокровно:

— Если на полный желудок, то при ударе копьем или мечом в живот все вываливается, как сама понимаешь, деньги пропадают задурно… Да и не заживают такие раны.

Она зябко передернула плечами.

— А на пустой?

— Иногда заживают, — сказал он.

— Тогда позавтракаем после, — ответила она дрожащим, несмотря на все усилия, голосом. — Я вообще-то ехать готова.

Глава 5

Во дворе она привычно направилась в конюшню, Олег ухватил за локоть.

— Нет, — сказал он вполголоса, — кони отдохнут.

Она спросила с непониманием:

— А мы?

— А мы нет.

— Я не про то, — сказала она сердито. — А мы куда?

— За город, — объяснил он почти на ухо. — Лес начинается прямо от городских стен, кони застрянут сразу.

— Что, такой дикий?

Он кивнул.

— Похоже, в том лесу никто не собирает сучья.

Она зябко поежилась.

— Ну ты и жук! Нет чтобы куда на луг пригласить девушку, где много цветов и бабочек!

Он в удивлении остановился:

— Пригласить?

Она в испуге затрясла головой:

— Нет-нет, ни в коем случае, ни за что, да будь ты последним мужчиной на свете… Что я за дура, забыла, с каким занудой общаюсь!

Он отмахнулся.

— Знаю-знаю. Зануда — это человек, который говорит что-то умное, когда надо просто таращить на тебя глаза и любоваться твоим чириканьем. Так я, того, любуюсь, ага. Заодно. Одно другому не мешает.

— Мешает, — отрезала она. Подумала, перенимая у него эту дурную привычку, и объяснила: — Мне мешает.

Дома возвышались навстречу и пропадали позади, появилась городская стена, ворота широко распахнуты, неторопливо тянутся нагруженные битой птицей и свежепойманной рыбой телеги, блеют стада овец, спокойно идут рассудительные коровы, лохматые огромные псы, сами похожие на овец, не дают им отбиваться от стада.

За воротами воздух свежее, хотя такой же теплый, пахнет пылью и жухлой придорожной травой, но уже приближается стена деревьев, от нее идет прохлада и обещание зеленой крыши над головой, спасающей от жгучего солнца.